Крестьянское восстание под руководством Лубкова П.К. в Томской губернии

Кокоулин В. Г.

Изучение характера и лозунгов крестьянских восстаний и повстанческого движения в Сибири в период «военного коммунизма» является актуальной задачей исторических исследований, поскольку позволяет понять интересы крестьян в Сибири, их представления о власти и её политике и истинный характер, и мотивы их выступлений.

В советской историографии крестьянские восстания и повстанческое движение в Сибири в период «военного коммунизма» однозначно характеризовались как «антисоветские». По мнению авторов, их возглавляли “контрреволюционеры всех мастей” – “колчаковские офицеры”, “дружинники” и “кулаки” [См., напр.: 10, с. 199–200]. В период Перестройки те же самые авторы стали рассматривать крестьянские восстания как “факты вооружённой борьбы” между “местным населением” и “коммунистическим режимом” [См., напр.: 9,

с. 121.]. Отметим, что в обоих случаях подобные исследователи анализировали не реальные исторические факты, а идеологические штампы советской и антисоветской пропаганды.

Одновременно с этим стали появляться научные работы, в которых анализировались отдельные крестьянские восстания. К настоящему времени мы имеем подробный анализ крестьянского восстания в Новониколаевском уезде в июле 1920 г., повстанческого движения в Алтайской и Енисейской губерниях [3, с. 289–331, 390–412; 4, с. 63–77; 8].

Чтобы получить полную картину крестьянских восстаний и повстанческого движения в Сибири в период «военного коммунизма», необходимо обратиться к причинам, ходу и лозунгам крестьянского восстания в Томской губернии в сентябре 1920 г., которое возглавил известный партизанский командир периода Гражданской войны П. К. Лубков. Хотя восстание началось в сентябре 1920 г., сведения о формировании повстанческого отряда поступили в томскую губчека в конце мая 1920 г. Информатор сообщал, что в районе сёл Святославка и Кирсановка Мариинского уезда командир партизанского отряда Лубков снова собирает партизанский отряд для того, чтобы “поднять восстание против Советской власти в Мариинском уезде, имея связь с организацией Анжеро-Судженских копей”. Конечной целью восстания было “соединение с отрядами Рогова и дальнейшие совместные действия” [2, с. 221]. Для выяснения ситуации и ликвидации очередного повстанческого отряда томская губчека направила в уезд отряд 327-го отдельного стрелкового батальона 64-й отдельной бригады Западно-Сибирского сектора ВОХР. 

В журнале боевых действий этого отряда отмечалось, что “Лубков от Советской власти не скрывался и никаких злых намерений против неё не имел, да и иметь не мог, так как полтора года боролся с белогвардейщиной”, что в Святославку очень часто приезжают советские работники, которые “всегда находят весьма радушный приём у Лубкова и поддержку со стороны последнего по проведению советских декретов”. Однако одновременно сообщалось, что он “устраивает облавы на бродящих в тайге бандитов” [5, ф. Р-809, оп. 1. д. 3, л. 10].

Весной 1920 г. в Мариинском уезде удалось избежать повторения роговщины, однако к сентябрю ситуация резко изменилась в связи с началом сбора  продразвёрстки в 110 млн пудов. Один из современников событий – начальник гарнизона Судженских копей Т. И. Головатов – в очерке о выступлении Лубкова, написанном по сведениям участников подавления его мятежа, отмечал, что первый сигнал о готовящемся вооружённом выступлении был получен в управлении милиции села Колыон от бывшего лубковского партизана Я. Спица, которому П. К. Лубков предложил вступить в отряд. Однако Я. Спиц отказался, и, более того, сообщил об этом предложении в уездную чека [5, ф. Р-1612, оп. 1, д. 159, л. 4]. 

Сведения были переданы в Томский ревком, который, обсудив 5 сентября сложившуюся ситуацию, постановил поручить командиру 64-й бригады ВОХРа в срочном порядке “приступить к ликвидации банд”, для чего назначить командира для руководства операциями и объединения всех действующих сил в местах появления повстанцев. При недостаче сил, имеющихся в распоряжении ВОХРа, губвоенкому предписывалось выделить необходимую часть в распоряжение комбрига. Также предполагалось задействовать комячейки, которым вменялось в обязанность точное выполнение распоряжений и указаний представителя комбрига. Губвоенкому поручалось вооружить и организовать в боевые единицы крупные комячейки в местах появления повстанцев [5, ф. Р-53, оп. 1, д. 27, л. 160].

П. К. Лубкову стало известно о заявлении Я. Спица и выступление, намеченное на 7 сентября, было перенесено на другой срок.

Тем временем по Томской губернии, как и по всей Сибири была объявлена добровольная мобилизация партизан на Врангелевский фронт. Во главе штаба формирования партизанских частей были поставлены известные партизаны В. П. Шевелёв-Лубков и Цибульский, которые начали объезжать ряд уездов, выступать на митингах и вербовать добровольцев. Зная громадную популярность другого вождя партизан, П. К. Лубкова, прославившегося при Колчаке своими партизанскими действиями, губревком делал неоднократные попытки привлечь его сперва вообще к активной работе, а в данный момент – к вербовке партизан. Однако П. К. Лубков от этого предложения отказался. Более того, он решил воспользоваться энтузиазмом партизан и 20 сентября в 8 часов вечера он со своим отрядом в 100 человек прибыл в село Колыон, где разоружил и арестовал местных милиционеров. По сведениям Т. И. Головатова, П. К. Лубков объявил работникам милиции, что он гарантирует им неприкосновенность, что милиция нужна при всякой власти, а поэтому лишает её только оружия, а также заявил, что восстанием охвачен большой район от Новониколаевска до Красноярска. После захвата районного управления милиции в Колыоне повстанцы собрали арестованных и направились в свой главный штаб в деревню Тёплая Речка. Пользуясь ночной темнотой арестованные работники милиции разбежались [6, ф. 4204, оп. 4, д. 161, л. 6].

После захвата Колыона Лубков отправился на станцию Ижморская в 70 верстах западнее Мариинска и занял её. Один из участников событий П. И. Драгунов вспоминал, что 21 сентября в одном из сёл недалеко от Ижморской стало известно о действиях Лубкова. Собрались местные коммунисты и беспартийный актив, к этому времени как раз прибыл из Анжерки отряд в 40 человек во главе с командиром Котовым, и все они отправились в поход против Лубкова [5, ф. Р-1612, оп. 1, д. 159, л. 24]. Узнав об этом, П. К. Лубков оставил Ижморскую и отступил в деревню Песчанку, где расстрелял всех советских работников и коммунистов. Затем он двинулся на Мариинск по Московскому тракту. В связи с угрозой станции Тайге местный исполком Советов организовал военно-революционный штаб в составе председателя райпарткома В. М. Похлёбкина, военного комиссара М. И. Ефименко и начальника ОРТЧК Сухицкого. 23 сентября Тайгинский исполком передал власть этому штабу. Однако в Тайге была всего лишь рота красноармейцев в 140 человек, из которых 60 находились в караулах, этого было явно недостаточно для обороны станции.

Помощь пришла из Анжеро-Судженска. Когда там стало известно о выступлении Лубкова, срочно был создан военно-революционный штаб, который начал мобилизацию рабочих в отряд особого назначения под командованием А. С. Емельянова. Этот отряд прибыл в Ишим к вечеру 22 сентября. До Колыона оставалось 25 вёрст, т. е. ещё один переход. Тем временем из Томска прибыл отряд красноармейцев (полурота ВОХР, взвод особой роты и взвод кавэскадрона при губвоенкомате) под командованием П. К. Журбина [7, ф. 17534, оп. 1. д, 70, л. 20]. 

В отчёте Мариинского уездного исполкома отмечалось, что это восстание охватило 4 волости Мариинского уезда. Как оказалось, повстанцами были мобилизованы в этих 4-х волостях крестьяне-мужчины от 18 до 40 лет. Мобилиза- ция производилась принудительно за исключением татарского населения, которое примкнуло к повстанцам добровольно и единственное, будучи хорошо вооружённое, оказало большое сопротивление отрядам Республики. Остальная часть – крестьяне. Принудительно мобилизованное крестьянство в большинстве

случаев при появлении наших отрядов разбежалось или не оказало активного сопротивления. Общее число участников этого восстания до 3 тыс. человек, преимущественно крестьяне-хлебопашцы. Степень зажиточности населения района, охваченного восстанием, большинство – ниже среднего. 

Причины восстания – несознательность крестьян, политическая отсталость и недостаточная осведомлённость их о революции и о моменте. Главным образом повстанцы мотивировали своё выступление развёрсткой и недовольством к коммунистам [1, л. 8].

Как видим, и в данном случае самое большее, на что могли рассчитывать повстанцы, – на сочувствие крестьян. Но это сочувствие не могло стать базой для масштабного крестьянского восстания. Помимо мобилизаций Лубков выпускал призывы к крестьянам вступать в «Народную армию», чтобы “бить коммунистов и жидов”. В воззваниях он критиковал “коммунистов”, заявляя, что “партия коммунистов одна захватила власть в свои руки и неумелым своим правлением заставила нас голодать и ходить раздетыми” [5, ф. Р-809, оп. 1, д. 7, л. 105; 7, ф. 982. оп. 3. д. 36, л. 340].

В другом воззвании объявлялось: “Товарищи крестьяне и рабочие, партия коммунистов, в состав которой входит масса жидов, захватили власть в свои руки, затеяли непосильную для нас войну и ввиду этого требуют с нас непосильное количество хлеба, скота и фуража. Мы останемся совершенно голодными, голыми и босыми. Товарищи, дальше терпеть нет никакой возможности, а потому мы все способные носить оружие, должны вступить в ряды крестьянско-рабочей армии под командованием Лубкова и свергнуть неподходящую для нас власть коммунистов” [5, ф. Р-809, оп. 1, д. 7, л. 105].

Как видим, П. К. Лубков в своих воззваниях, достаточно общих и к тому же эксплуатирующих антисемитскую риторику, рассчитывал на то, что крестьяне устали от военно-коммунистической политики. Однако каких-либо поло-жительных лозунгов повстанцы выдвинуть не смогли, кроме единственного случая, когда в одном из воззваний П. К. Лубков назвал себя “председателем временного Советского правительства при Народной армии” [5, ф. Р-809, оп. 1, д. 7, л. 104].

Тем временем П. К. Лубков разделил свою армию на три группы. Первая ударная группа насчитывала 600 человек и возглавлял её сам Лубков, вторую – капитан Орлов, третью – полковник Земцов. А всего повстанцев насчитывалось до 2 тыс. человек. Вооружены они были берданками и пиками, а кроме того имелось много ручных пулемётов и по одному станковому пулемёту на группу. Однако боевые качества этих групп были невысоки. Отдельные повстанцы и целые отряды при первой возможности покидали «Народную армию». В итоге Лубков был вынужден отступать к реке Кие для переправы, чтобы укрыться в Мариинской тайге на правом берегу реки. Советским отрядам была поставлена задача прижать повстанцев к реке, где дать окончательный бой. Лубков, со-

знавая безвыходность своего положения, 23 сентября послал телеграмму: “Коммунисты, просим Вас прислать делегатов для переговоров в штаб Народной армии” [5, ф. Р-521, оп. 1, д. 54, л. 387, 388].

Однако делегатов советские командиры не выслали и продолжили преследование повстанцев. 26 сентября отряды Емельянова настигли отряд Орлова у деревни Тавлы и после 40-минутного боя повстанцы стали разбегаться, бросая оружие. Орлов был убит, а его штаб со всеми делами и начальником штаба был захвачен. После этого соединившиеся отряды Журбина и анжеро- судженских рабочих наголову разбили у села Михайловка отряд Лубкова. Повстанческий отряд был разгромлен.

Сравнивая причины, ход и лозунги данного восстания, следует отметить, что они оказались практически идентичными с другими выступлениями, кроме роговского. Это позволяет сделать вывод о том, что как и в случае с остальными крестьянскими восстаниями и повстанческим движением периода «военного коммунизма» в Сибири, крестьяне выступали не против Советской власти и со- циалистических идей, а лишь против военно-коммунистической политики в Сибири и, в частности, против военно-коммунистических методов продовольственной политики в сибирской деревне.

Ссылки

1. Государственное казенное учреждение Новосибирской области «Государственный архив Новосибирской области» (ГАНО). Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 312.

2. Из истории земли Томской. 1917–1921 : Народ и власть : Сб. док. и мат-лов. Томск : Гос. арх. Том. обл., 1997. 352 с.

3. Кокоулин В. Г. Алтай в годы революции, Гражданской войны и «военного коммунизма» (февраль 1917–март 1921 г.). Новосибирск : Офсет, 2013. 456 с.

4. Кокоулин В. Г. Крестьянское восстание в Новониколаевском уезде в июле 1920 г. // Гуманитарные проблемы военного дела. 2019. No 1(18). С. 63–77.

5. Областное государственное казенное учреждение «Государственный архив Томской области» (ОГКУ ГАТО).

6. Областное государственное казённое учреждение «Центр документации новейшей истории Томской области» (ОГУ ЦДНИ ТО).

7. Федеральное казенное учреждение «Российский государственный военный архив» (РГВА).

8. Шекшеев А. П. Крестьянское повстанчество на Енисее в начале 1920-х гг.: политические лозунги и сущность // Гуманитарные проблемы военного дела. 2017. No 3(12). С. 136–143.

9. Шишкин В. И. Гражданская война в Сибири (1920 г.) // Сибирь в период Гражданской войны : материалы Международ. научно-практ. конф. (Кемерово, 6–7 февр. 2007 г.) / редколл. : С. А. Моисеенко, С. П. Звягин. Кемерово : Кузбас. регион. ин-т развития ПО (КРИРПО), 1995. С. 121–139.

10. Шишкин В. И. Социалистическое строительство в сибирской деревне (ноябрь 1919–март 1921 г.). Новосибирск : Наука : Сиб. отд-ние, 1985. 319 с.