В.И. Ленин и терроризм в России. Об одном историческом мифе

О.М. Хлобустов 

В последние десятилетия во многих источниках встречается утверждение о том,что российские социал-демократы – большевики, якобы, являлись террористами, а их признанный идеолог В.И. Ульянов/Ленин был чуть ли не «идеологом» политического терроризма. 

О.В. Будницкий, например, писал по этому поводу, что террористических идей "не чурались, вопреки распространенному мне­нию, не только эсеры и анархисты, но и социал-демократы", но не приводит никаких доказательств справедливости этого утвержде­ния[1]. Мы еще вернемся к этому обстоятельству далее. 

В газете "Молния" (2004, N 12, 21 июня, с.5) отмечалось: "не стоит забывать и об историческом опыте леворадикальных движений народовольцев и эсеров. Конечно, их акции не раз подвергались осуждению со стороны классиков марксизма-ленинизма, так и со стороны современных коммунистических движений. Тем не менее, подобные радикальные действия, а по-современному, терракты были направлены на устранение самодовольных тиранов и палачей народов России. Нельзя недооценивать их подвиг и бескорыстный вклад в свержение самодержавия в России".

Наиболее обстоятельно тему участия большевиков в терроризме пытается развивать американский исследователь Анна Гейфман [2], хотя она и оговаривается, что большевистская "Искра" выступала с критикой террористических идей. Однако, на наш взгляд, А. Гейфман недостаточно глубоко изучила прежде всего партийную публицистику большевистской фракции РСДРП, являвшуюся, по известному выражению В.И. Ленина, не только коллективным пропагандистом и коллективным агитатором, «но и коллективным организатором», [3] что представляется чрезвычайно важным для понимания действительной позиции партии по вопросу о терроризме.

Меньшивики же, с которыми большевики вели непримиримую полемику по вопросу о терроризме, показаны А. Гейфман как более последовательные противники террора, хотя автор и признает, что они, и национальные социал-демократические группы также, участвовали в террористических актах и экспроприациях [4]. 

Парадоксально, но факт, что олицетворение Ленина как идеолога революционного террора встречается как у наиболее последовательных радикальных противников большевизма, так и у представителей крайне левых политических фракций современной России. В этой связи исследование этого предмета представляет, на наш взгляд, вопрос не только восстановления исторической справедливости, но и имеет важное общественное значение. А его ложные интерпретации вряд ли отвечают интересам общества и обеспечения его безопасности. 

Встречаются, однако, и противоположные точки зрения. Например, в статье Л. Криштаповича "Что такое терроризм?", в частности, со-

держится утверждение о том, что терроризм "...по природе своей -это западное явление"[5]. Как будет показано далее, это отнюдь не безобидная ошибка. Проведенный нами анализ заставляет однозначно опровергнуть подобные утверждения. И, в то же время, он показывает, что политический терроризм, или как он тогда назывался, террор, имел действительно немалое распространение в России и немалое число его апологетов и последователей. Не даром же большевики во главе с Лениным вели активную идейно-политическую борьбу против идеологии и практики политического террора.

Этот вопрос крайне актуален и сегодня для последовательной борьбы против идеологии "левацкого" терроризма, в 70-е годы прошлого века получившего весьма широкое распространение по всему миру. И слава "ура-р-р-революционеров" не дает покоя кое-кому и сегодня. В этой связи обратимся как к развернувшейся в российском обществе в конце XIX века дискуссии о "правомерности" терроризма, так и к критике "революционного авантюризма".

Это делается, во-первых, для того, чтобы показать принципиальное отношение В.И. Ленина и большевиков к практике и идеологии политического терроризма. Во-вторых, чтобы показать и раскрыть содержание дискуссии, развернувшейся в российском обществе в конце XIX - начале XX веков по вопросу о "допустимости и правомерности" политического терроризма. В-третьих, для того, чтобы представить развернутые и обоснованные аргументы для борьбы с экстремистско-террористическими настроениями и пропагандой, опирающимися на ложную идейно-теоретическую посылку. Сделать это тем более необходимо, что по замечанию известного жандармского генерала А.И.Спиридовича, началу очередной волны политического террора в России - будь то "народовольческий", или эсеровский терроризм, предшествовали годы, как правило, десятилетие, пропаганды «целесообразности и эффективности террористического» метода политической борьбы» [6].

И именно поэтому правда об истории терроризма в России актуальна и сегодня. Кстати сказать, автор данной статьи не одинок в своей оценке отрицательного отношения основоположников научного социализма к терроризму. Германский исследователь Х. Линке, профессор университета Св. Августина, также подчеркивал отрицание К.Марксом и Ф.Энгельсом терроризма, сформировавшееся в процессе спора с анархистами (М.А.Бакунин и другие) [7]. Аналогичную точку зрения высказывал и старший криминолог Австралийского Института криминологии Гранд Вордлоу в своей монографии "Политический терроризм: теория, тактика и меры противодействия"(Political terrorism. Theory, tactics and cuonter-measures) [8]. Обратимся теперь непосредственно к работам на эту тему одного из признанных лидеров российской социал-демократии В.И.Ленина (Ульянова).

Так был ли Ленин сторонником политического, пусть и "революционного", терроризма? Как нам представляется, отнюдь нет. Еще в 1897 г., в написанной в ссылке брошюре "Задачи русских социал-демократов", явившейся своеобразным ответом на развернувшуюся в обществе дискуссию о месте терроризма в политической борьбе, он писал о предшественниках партии соцалистов-революционеров: "безыдейность и беспринципность ведут их на практике к "революционному авантюризму", выражающемуся... в их шумной проповеди "систематического" террора..."[9]. Как видно из приведенной цитаты, Ленин не только терроризм, но и пропаганду его, относил к "революционному авантюризму".

В 1899 г. в «Проекте программы нашей партии», говоря о вопросах  тактики,  он отмечал: «Сюда же относится... и вопрос о терроре: обсуждение этого вопроса, и, конечно, не с принципиальной, а с тактической стороны,  непременно должны поднять социал-демократы,  ибо рост  движения сам собой,  стихийно приводит к участившимся случаям убийств шпионов, к усилению страстного возмущения в рядах рабочих и социалистов,  которые видят, что все большая и большая часть их товарищей замучивается насмерть в одиночных тюрьмах и в местах  ссылки.  Чтобы не  оставлять места недомолвкам,  оговоримся теперь же, что,  по-нашему лично мнению,  террор является...  нецелесообразным средством борьбы,  что партия (как партия) должна отвергнуть его... и сосредоточить все свои силы на укреплении организации и  правильной доставки литературы» [Ленин В.И. ПСС, Т. 4, с. 223]. 

Как видно из приведенных выше цитат, вопрос о терроризме в то время широко дискутировался в российском обществе. Достаточно сказать, что в начале  1900-х годов определенную его допустимость признавал и будущий лидер кадетов Павел Николаевич Милюков,  слывший  за либерала. При встрече с Лениным в 1903 году в Лондоне он очень упрекал большевиков «за полемику против террора после убийства Балмашевым Сипягина и уверял...  что еще один-два удачных террористических акта — и мы получим конституцию» [10]. 

В статье  «Попятное направление в русской социал-демократии» Ленин, передавая психолого-политическую атмосферу того времени, писал:  «В либеральных  и радикальных салонах буржуазного общества социал-демократы могли слышать нередко сожаления о том, что революционеры оставили террор: люди, дрожавшие больше всего за свою шкуру и не оказавшие в решительный момент поддержки тем героям,  которые наносили удары самодержавию, эти люди лицемерно обвиняли социал-демократов в политическом индифферентизме и жаждали возрождения партии, которая бы таскала для них каштаны из огня.  Естественно, что социал-демократы проникались ненавистью к подобным людям и их фразам и уходили в более мелкую, но зато более серьезную работу пропаганды среди фабрично-заводского пролетариата» [Ленин В.И. ПСС, Т. 4, сс. 266-267].

Исторической справедливости ради отметим также, что последовательную критику идеологии, теории и практики терроризма в то время вел не только В.И. Ульянов. Не менее,  если не еще более ощутимый удар по теории и идеологии терроризма нанесла публикация осенью 1895  года  в «Московских ведомостях» цикла статей  Льва Александровича Тихомирова под названием «Почему я перестал быть революционером» (этот цикл статей являлся переработанным изданием его одноименной брошюры, ранее вышедшей в Париже). В них бывший народоволец напрямую говорил своим согражданам о пагубности терроризма, предчувствуя его вероятное возрождение в России. Публицистическое выступление Тихомирова являлось попыткой ответа на дискуссию, которая в то время велась в некоторых радикально настроенных кругах и через семь лет привела к возобновлению «террористической борьбы» партией социалистов-революционеров. Блестящая социально-политическая критика Тихомировым идеологии и практики политического терроризма, по нашему мнению, не утратила своего значения и сегодня. В частности,  Тихомиров отмечал: «Не буду касаться нравственной стороны подобной(террористической – О.Х.) системы действий, хотя предвижу серьезные опасности, которые в нравственном отношении может породить привычка решать вопрос о жизни человеческого существа,  основываясь только на собственном, личном усмотрении... Ограничиваясь даже разбором вопроса политического и с этой точки зрения террористическую идею должно признать абсолютно ложной. Одно из двух: или имеются политические силы способные ниспровергнуть данный режим, или нет. В первом случае нет надобности в политических убийствах, во втором они ни к чему не приведут. Мысль запугать какое-нибудь правительство,  не имея силы его низвергнуть — совершенно химерична: правительств настолько несообразительных не бывает на свете... Или не нужен,  или бессилен — вот единственная дилемма для терроризма как системы политической борьбы» [11]. 

И далее  он прозорливо  продолжал:  «Надежды на политическое убийство обличают полное непонимание законов общественности. Кинжал и динамит способны  только запутывать всякое положение.  Распутать его способны лишь идеи — здоровые,  положительные,  умеющие указать России дорогу  не  для пролития крови,  а для развития силы.  Нужно иметь идею созидательную,  идею социального творчества. Только тогда стоит толковать о политических вольностях» [12]. 

Позднее Тихомиров вновь повторял казавшуюся ему очень важной мысль:  «Идея террора сама по себе слаба: терроризм как система политической борьбы или бессилен,  или  излишен; он бессилен,  если  у революционеров нет средств низвергнуть правительство; он излишен, если эти средства есть» [13]. Похожую аргументацию далее  мы  встретим и в статьях  Ульянова – Ленина.

Однако неправильно полагать, что сторонниками террора  были исключительно эсеры: некоторые зарубежные группы российских политических эмигрантов, связанные как с «экономизмом» (журнал «Рабочее дело»), так и ставшие впоследствии меньшевиками (В.И. Засулич, Ю.О. Мартов и другие)  также выступали за террористические методы «борьбы» против самодержавия. В этой связи газета «Искра» в номере от 1 мая 1901 года  писала: «Нам говорят уже,  что „исторический момент“ выдвинул перед партией „совершенно новый“ вопрос — о терроре...Вопрос о терроре совершенно не новый вопрос,  и  нам достаточно вкратце напомнить установившиеся взгляды русской социал-демократии».

Приводимая ниже  цитата из центрального печатного органа РСДРП,  на наш взгляд, однозначно свидетельствует об отрицательном отношении будущих большевиков к терроризму: «Суть дела именно в том,  что террор выдвигается как самостоятельное и независимое от всякой армии средство единоличного нападения. Да при отсутствии центральной и слабости местных революционных организаций террор и не может быть ничем иным. 

Вот поэтому-то мы решительно объявляем такое средство борьбы при данных обстоятельствах несвоевременным,  нецелесообразным,  отвлекающим наиболее  активных борцов от их настоящей,  наиболее важной в интересах всего движения задачи,  дезорганизующей не правительственные,  а революционные силы... Наш долг со всей энергией предостеречь от увлечения террором, от признания его главным и основным средством борьбы,  к чему  так сильно  склоняются в  настоящее  время очень и очень многие» [Ленин В.И. ПСС, Т. 2, сс. 7-8]. 

Далее по этому поводу в декабре 1901 г. В.И. Ленин писал в «Искре», что «не взяв в свои руки руководство общедемократическим движением, социал-демократия не может свергнуть самодержавия»  [Ленин В.И. ПСС, Т. 5,сс. 365]. В предисловии  к программной  работе «Что делать?  Наболевшие вопросы нашего движения»,  написанной в январе 1902 года, Ленин вновь подверг критике журнал «Рабочее дело», который «в одно и тоже время преподносит нам заявление: «мы думаем, что задачей социал-демократии не может и не должно быть противодействие подъему террористических настроений» («Рабочее Дело, № 10, с. 23), и резолюцию съезда(зарубежных российских социал-демократических организаций – О.Х.): 

«Систематический наступательный террор съезд признает несвоевременным». «Как это замечательно ясно и связно!, – иронизировал Ленин,  – Не противодействуем, но объявляем несвоевременным, притом объявляем так, что не систематический, а оборонительный террор «революцией» не отменяется!» [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, с. 73].

Понятно, что в работе, призванной стать своего рода «альфой и омегой» партии, требовалось дать ясный и недвусмысленный ответ на отношение этой партии к терроризму. Причем ответ этот не мог быть лишь для «внутреннего употребления», а должен был стать составной частью партийной идеологии.    

И, разбирая одну из публикаций того времени, Владимир Ильич дает обстоятельный ответ всей «философии терроризма», которой, по его мнению,  страдали тогдашние, да и многие нынешние, «революционисты». Отметим попутно, что эта «критика из прошлого» объективно оказывается направленной и против эсеровской и бакунинской апологии терроризма, которая, по нашему мнению, служила также и идейно-теоретической основой для «левого терроризма» 1950 – 1980-х годов прошлого века на Западе.

В.И. Ленин писал: «Очень интересно отметить ту особенную аргументацию в защиту террора, которую выдвинула «Свобода» (журнал одной из революционно-социалистических групп российских эмигрантов, издававшийся в Швейцарии – О.Х.). Устрашающую роль террора она «совершенно отрицает»…, но зато выдвигает его «эксцитативное (возбуждающее) значение». Это характерно, во-первых, как одна из стадий разложения и упадка того традиционного (до социал-демократического) круга идей, который заставляет держаться за террор. Признать, что правительство теперь «устрашить», - а следовательно, - и дезорганизовать, - террором нельзя, значит, в сущности, совершенно осудить террор как систему борьбы, как программой освещаемую сферу деятельности. Во-вторых, это образец непонимания наших насущных задач в деле «воспитания революционной активности масс». «Свобода» пропагандирует террор как средство «возбуждать» рабочее движение, дать ему «сильный толчок». Трудно себе представить аргументацию, которая бы более наглядно опровергала сама себя! Неужели, спрашивается, в русской жизни мало еще таких безобразий, что нужно выдумывать особые «возбуждающие» средства?»[Ленин В.И. ПСС, Т. 6, сс. 76-77].

По ироничному ленинскому определению, «революционисты» пасуют перед господствующим кустарничеством, не верят в возможность избавления от него, не понимают нашей первой и самой настоятельной задачи: создать организации революционеров…» [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, с. 105]. И вновь возвращаясь к казавшейся ему крайне актуальной критике идеологии террора, Ленин пишет: «Группа  «Свобода», внося в программу в программу террор, тем самым зовет к организации террористов, а такая организация действительно отвлекла бы наше войска от сближения его с толпой, которая еще, к сожалению, не спрашивает или мало спрашивает нас о том, когда и как открывать военные действия»  [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, с. 175].

В мае 1902 года в опубликованной в «Искре» статье «Смерть Сипягина и наши агитационные задачи» Г.В. Плеханов,  предупреждая об опасности «заражения идеей террора», писал: «Русское «общество» опять переживает теперь то оппозиционное настроение,  в котором оно  находилось лет  двадцатому  назад  и благодаря которому оно сочувствовало «террористической борьбе» партии  Народной воли...  Некоторые социал-демократы начинают поговаривать о том, что демонстрации обходятся слишком дорого и что террористические действия скорее поведут  к цели. Опыт семидесятых годов показал, что от таких разговоров недалеко и до мысли о „систематическом терроре“.  Но тут и  заключается серьезная  опасность для нашего освободительного движения.  Если бы это движение стало террористическим,  то оно тем самым подорвало бы свою собственную силу.  Его сила состоит в том, что идея политической свободы,  увлекавшая некогда одну интеллигенцию, проникла в некоторые слои рабочего класса. Сознательная часть пролетариата является теперь самым надежным борцом за политическую свободу... Терроризм при наших нынешних условиях привел бы к тому,что из нее (революционной армии рабочего класса – О.Х.)  выделились бы и  слились бы с терроризмом отдельные личности и группы личностей,  вся же остальная масса ее стала бы гораздо менее активной». [14].

Как видим, Г.В. Плеханов повторяет основные доводы Ленина, что можно считать общей позицией будущей группы большевиков и ЦК РСДРП по вопросу о терроризме и отношению к нему. Правда, в следующем номере «Искры» в сообщении о том, что  по  приказу виленского губернатора фон Валя были избиты участники первомайской демонстрации, упоминалось, что «вполне достойным и при данных условиях необходимым ответом явилось произведенное 5-го мая покушение на фон Валя» (губернатор Вильно был  легко  ранен,а покушавшийся на него  Г. Д. Леккерт впоследствии казнен – О.Х.). Однако даже столь краткое замечание в статье вызвало резкие возражения  со стороны Г.В. Плеханова,  в связи с чем Ленину пришлось специально разъяснить,что эта строчка стала вынужденным компромиссом,  поскольку  члены редколлегии  Ю.О. Мартов  и  В.И. Засулич  посчитали необходимым выразить «моральную солидарность» с Леккертом [Ленин В.И. ПСС, Т.46, с. 449].

По просьбе Ленина Плеханов подготовил для очередного номера «Искры» пространную статью «Русский рабочий класс и полицейские розги», в которой, в частности,подчеркивал: «герой погиб, но иго царизма по-прежнему давит на израненные плечи рабочего класса, и по-прежнему розги угрожают всему трудящемуся населению России за малейшее проявление самосознания и независимости. Как избавиться от этой угрозы, одно существование которой есть кровная обида всему трудящемуся населению? Наша ближайшая практическая задача не в том, чтобы карать отдельных слуг царя, - мы все равно не в состоянии были бы покарать каждого из них, - а в том, чтобы вообще отбить у правительства охоту отвечать на демонстрации розгами». 

На покушение  Леккерта откликнулся и Виктор Михайлович Чернов, один из лидеров партии социалистов-революционеров. В статье «Террористический элемент в нашей программе», соглашаясь  с Лениным относительно того,  что «вопрос о своевременности или несвоевременности, вреде или пользе террористических действий вновь возродился  в  революционной литературе»,  он заявлял:«Сколько ни высказывалось сомнений,сколько возражений  ни  выставляли против этого способа борьбы партийные догматики,  жизнь в который раз оказывалась сильнее их теоретических  предубеждений,  террористические действия  оказывались не то что просто «нужными» и «целесообразными», а необходимыми, неизбежными» [15]. 

Здесь мы видим прямо противоположную точку зрения на террор, которой придерживались члены партии социалистов-революционеров: «Даже «Искра», выставившая в последнее время (см., например, № 20 от 1-го мая), положения, что терроризм изолирует революционную партию и тем «обрекает ее на поражение», «террор мешает организации, а, следовательно, и вообще политическому воспитанию рабочих», - даже «Искра» не может закрывать глаза на действительность, и все ею сообщаемые фактические известия идут вразрез с принципиально антитеррористической тенденцией газеты… Но «Искра» против террора. Ей кажется почему-то, что такой поворот в современном революционном движении… «означал бы его сужение   и грозил бы ему неудачей»» [16]. 

В июле 1902 г. Ленин писал: «ставя в свою программу террор и проповедуя его как средство политической борьбы в современной ее форме, социалисты-революционеры приносят этим самым серьезный вред движению, разрушая неразрывную связь социалистической работы с массой революционного класса… Организация террористических актов отвлекает наши крайне немногочисленные организаторские силы от их трудной и далеко еще не выполненной задачи организации революционной рабочей партии, что на деле террор социалистов-революционеров является не чем иным как единоборством, всецело осужденным опытом истории. Даже иностранные социалисты начинают смущаться той крикливой проповедью  террора, которую ведут теперь наши социалисты-революционеры… Эти вредные иллюзии могут привести только к быстрому разочарованию и к ослаблению работы по подготовке натиска масс на самодержавие»  [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, сс. 375-376].

В августе и сентябре того же года «Искра» (№ 23 и 24) поместила статью Ленина «Революционный  авантюризм», в которой, констатируя «новый поворот к террору в настроениях некоторых революционеров», он подчеркивал: «социалисты-революционеры наивно не замечают того, что их склонность к террору связана самой тесной причинной   связью с тем фактором, что они с самого начала стали и продолжают стоять в стороне от рабочего движения, не стремясь даже сделаться партией ведущего свою классовую борьбу революционного класса» [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, сс. 380-384].

В ноябре («Искра» № 26) В.И. Ленин вновь бичует «голоса в пользу повторения старой тактики отдельных политических убийств как необходимого и обязательного в настоящее время приема политической борьбы», «нелепость и вред предпринятой социалистами-революционерами попытки реставрировать народовольчество со всеми его теоретическими и тактическими ошибками (выделено мной, - О.Х.) [Ленин В.И. ПСС, Т. 7, сс. 58-59].

Летом 1903 года  Ленин подготовил ко II съезду РСДРП специальную резолюцию, посвященную вопросу  о  терроре,в которой говорилось: «Съезд решительно отвергает террор... как способ политической борьбы, в высшей степени нецелесообразный..., отвлекающий лучшие силы от насущной и настоятельно необходимой организационной и  агитационной работы, разрушающий  связь революционеров  с массами революционных классов населения, поселяющий и среди самих революционеров и  среди населения вообще  самые превратные представления о задачах и способах борьбы с самодержавием»   [Ленин В.И. ПСС, Т. 7, с. 251].

Газета «Вперед»,  ставшая преемницей большевистской «Искры», в редакционной статье в декабре 1904 г. писала по поводу убийства министра внутренних  дел  В.К. Плеве: «И чем удачнее было это террористическое предприятие, тем  ярче подтверждает оно опыт всей истории русского революционного движения,  опыт,предостерегающий нас от таких приемов борьбы, как террор.  Русский террор был и остается специфически интеллигентским способом борьбы.  И что бы ни говорили нам о важности террора не вместо народного движения,  а вместе с ним, факты свидетельствуют неопровержимо,что у  нас  индивидуальные  политические убийства не имеют ничего общего с насильственными действиями народной революции.  Массовое движение в капиталистическом обществе возможно лишь  как классовое рабочее движение. У нас так часто встречается сочувствие террору среди радикальных (или радикальничающих) представителей буржуазной оппозиции. Неудивительно, что из революционной интеллигенции  особенно  увлекаются террором (надолго  или  на минуты) именно те,  кто не верит в жизненную силу пролетариата и пролетарской классовой борьбы» [Ленин В.И. ПСС, Т. 9, с. 130].

В вышедшей в феврале 1905 г. редакционной статье в № 7 «Вперед» Ленин писал, что социал-демократия России «боролась всегда не только против террора, но и против тех шатаний в сторону террора, которые обнаруживали не раз представители интеллигентского крыла нашей партии. Как раз поэтому спорила против террора и «старая» «Искра», когда она писала в № 48 «теперь же, когда демонстрации переходят в открытое сопротивление власти, наш старый терроризм перестает быть исключительно смелым приемом борьбы. Теперь героизм вышел на площадь; истинными героями нашего времени являются теперь те революционеры, которые идут во главе народной массы…»  [Ленин В.И. ПСС, Т. 9, сс. 276-277].

Как видим, вопрос об отношении к политическому терроризму в России в начале ХХ века обсуждался весьма активно, причем далеко не большевики были его апологетами и пропагандистами. В июле 1908 г. в «Пролетарии» [17] вновь критикуется эсеровская газета «Знамя труда» за «перепев на тысячу ладов призывов к террору, за неумное, неумелое, наивное приспособление к этому якобы новому, а на деле старому и очень старому и очень старому приему взглядов на революцию, на массовое движение, на значение партии вообще и т.д.» [Ленин В.И. ПСС, Т. 17, с. 140].

В 1910 г. в статье «Уроки революции» в качестве первого и основного урока революции 1905 года Ленин называет тот, что «никакая героическая борьба одиночек-террористов не могла подорвать царского самодержавия» [Ленин В.И. ПСС, Т. 19, с. 419]. В резолюции совещания ЦК РСДРП в 1913 г. отмечалось, что «партия социалистов-революционеров продолжает официально отстаивать террор, история которого в России совершенно оправдала социал-демократическую критику этого метода борьбы и закончилась крахом»  [Ленин В.И. ПСС, Т. 2, с. 60]. В речи на съезде швейцарской Социал-демократической партии в ноябре 1916 г. Ленин вновь подчеркивал, что «опыт революции и контрреволюции в России подтвердил правильность более чем двадцатилетней борьбы нашей партии против террора как тактики» [Ленин В.И. ПСС, Т. 30, с. 183].

А в интервью корреспонденту шведской газеты «Фолькете дагблат политикен» 1 мая 1918 г. он вновь отмечал, что история русской революции показывает, что партия всегда прибегает к индивидуальному террору, если она не пользуется поддержкой масс» [Ленин В.И. ПСС, Т. 36, с. 482]. В мае 1920 г. в обращенной к делегатам II Конгресса Коминтерна книге «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» В.И. Ленин в числе уроков российской социал-демократии счел нужным особо подчеркнуть, что «в 1900 – 1903 годах, когда закладывались основы массовой партии… большевизм воспринял и продолжил борьбу с партией, всего более выражавшей тенденции мелкобуржуазной революционности, именно с партией «социалистов-революционеров», по трем главным пунктам. Во-первых, эта партия отрицавшая марксизм, упорно не хотела (вернее, пожалуй, будет сказать: не могла) понять необходимость строго объективного учета классовых сил и их взаимоотношения перед всяким политическим действием. Во-вторых, эта партия видела свою особую «революционность» или «левизну» в признании ею  индивидуального террора, покушений, что мы, марксисты, решительно отвергали» [Ленин В.И. ПСС, Т. 41, сс. 15-16.].

Такой вывод, и такой урок для коммунистов делал признанный лидер российской социал-демократии.

Поскольку нередко и сегодня еще доводится слышать о том, что, якобы, коммунисты в последующие годы «героизировали» террористов-эсеров. Для опровержения подобных суждений и утверждений представляется достаточным обратиться к главному историко-идеологическому документу 1930 – 1950-х годов – «Краткому курсу истории Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)». 

В нем подчеркивалась ошибочность, бесполезность политического терроризма исторических предшественников социал-демократов: «Убийством отдельных лиц нельзя было свергнуть царское самодержавие, нельзя было уничтожить класс помещиков. На месте убитого царя появился другой – Александр III, при котором рабочим и крестьянам стало жить еще хуже. Избранный народниками путь борьбы с царизмом посредством отдельных  политических убийств, посредством индивидуального террора был ошибочным и вредным для революции» (выделено мной – О.Х.)  [18].

На наш взгляд, в этих словах прослеживается сходство с  антитеррористической аргументацией, ранее представленной в цитируемой работе Л.А. Тихомирова. Далее в «Кратком курсе истории ВКП(б)» вновь подчеркивалось, что «Ленин в ряде своих работ этого периода (конца XIX– начала XX века – О.Х.), подвергал критике те средства политической борьбы народников, которыми пользовалась основная группа народников – народовольцы, а позднее – продолжатель народников – эсеры, в особенности тактику индивидуального террора. Ленин считал ее вредной для революционного движения, так как она подменивала борьбу масс борьбой одиночек-героев. Она означала неверие в народное революционное движение» [19].

Предпринятый нами исторический экскурс показывает, что проблемы терроризма и борьбы с ним не только волновали, но и широко обсуждались в российском обществе еще в конце позапрошлого и в начале прошлого века. К сожалению, содержание этой дискуссии оказывается актуальным для нашей страны и сегодня. Вот почему анализ воззрений идеологов большевизма на место терроризма в общественной жизни страны не утратил своей злободневности и сегодня.

В статье «О «терроризме» и опять о наших партиях» [20] ее авторы обоснованно констатировали, что «с первых лет возникновения научного социализма он (В.И. Ленин – О.Х.), постоянно боролся против тактики личного террора (направленного против отдельных ненавистных представителей и слуг капитала), именно с разоблачения бесполезности и вредности проповедуемого народниками массового террора против царя и его слуг началась теоретическая борьба российских марксистов. Но, в тоже время, ставшая хрестоматийной фраза «Мы пойдем иным путем!», известная больше, чем теоретические работы Плеханова (и затем и самого Ленина) против терроризма народников, эсеров и анархистов, но она верно отражает отношение социал-демократов к индивидуальному террору».