Народовольцы в царских застенках Шлиссельбургской крепости

История Шлиссельбургской крепости насчитывает семь веков, она началась в начале XIV века, когда новгородцы построили крепость Орешек на маленьком островке в истоке Невы из Ладожского озера. Тюремная история крепости продолжалась 200 лет, до Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года. Самые мрачные и самые героические страницы в тюремную историю Шлиссельбурга вписали народовольцы, приговоренные к пожизненному заключению. 

Для них было построено новое двухэтажное тюремное здание и перестроен секретный дом ХVIII века. Впервые двери одиночных камер открылись 2 августа 1884 года. На баржах из Петропавловской крепости были доставлены Николаии Морозов, Михаил Фроленко, Григорий Исаев, Михаил Грачевский. Николай Щедрин и другие. Многие из них провели в камерах Шлиссельбурга долгие годы: Н. А. Морозов, М. Ф. Фроленко, М. Р. Попов - по 21 году, В. Н. Фигнер. М. Ю. Ашенбреннер - по 20 лет, М. В. Новорусский. Г. А. Лопатин - но 18 лет. Всего с 1884 по 1906 год заключение отбывали 68 человек, из них 15 были казнены. 15 умерли от болезней, 8 сошли с ума, 3 покончили с собой. Таков мрачный итог этого двадцатилетия. 

Шлиссельбург еще с XVIII века знал только безымянных колодников, как писали в то время в официальных бумагах. Этот обычай сохранился и в дальнейшем. Каждый, кто входил в крепость, терял свое имя. как терял все связи с внешним миром. Вместо имени он обозначался номером. «Людей не было, остались только тени прошлого», - писал Николай Александрович Морозов в одном из писем. «Сам я был тенью, простым № 4-м». Медленно тянулся день в одиночной камере, без книг, без физического труда, в мертвой тишине. Это однообразие прерывалось только короткой прогулкой в маленьких двориках длиной 15 шагов и шириной 3 шага, которые узники называли «клетками» или «стойлами». 

Убийственно однообразной в первые годы была и пища. «Стоило вспомнить, какое блюдо было за обедом, чтобы определить, какой это был день недели», - писал Л. Ф. Янович. Повторяемая изо дня в день, из месяца в месяц одно образная, недоброкачественная еда внушала отвращение и заставляла добровольно отказываться от нее. Если материальные лишения заключенные переживали тяжело, то моральные условия были для многих смертельны, так как главное в тюремном режиме - это одиночное заключение, которое создает тягостную обстановку, подавляет волю узника. Н. А. Морозов писал: «Самая главная пытка - это одиночество под вечным враждебным наблюдением и вечное безмолвие».В. Н. Фигнер свои воспоминания о Шлиссельбурге назвала: «Когда часы жизни остановились». Название было глубоко символичным, время останавливалось для тех, кто переступал порог одиночной камеры, и долго тянулись дни длинные, серые, утомительные в своей праздности, похожие на сны без сновидений и ночи. полные кошмаров. Крепость была тюрьмой и заживо погребенных. В. Н. Фигнер писала: «Со всех сторон нас обступала тайна и окружала неизвестность, не было ни свиданий, ни переписки с родными. Ни одна весть не должна была ни приходить к нам. ни уходить от нас. Ни о ком и ни о чем не должны были мы знать и никто не должен был знать где мы... что мы...». 

Тюремный режим неуклонно вел узников к смерти, они гибли от истощения, безумия, чахотки. В первые годы умерли Буцевич, Златопольский, Богданович. Варынский. Кобыляпскпй. Исаев и другие, покончили с собой Клименко и Грачевский, были казнены Минаков и Мышкин. Тюрьма была настоящим «мертвым домом-, умирали совсем молодые люди в возрасте 27-35 лет. 

Н. А. Морозов и в равелине Петропавловской крепости, и в Шлиссельбурге был поражен всеми болезнями, которые только находили доступ в эти тюремные тайники. Отвечая сестре на вопрос о здоровье, он писал 24 февраля 1898 года: «Могу тебя только успокоить, что никакой смертельной болезни у меня пока нет, а что касается до не смертельных, то их было очень много. Было и ежедневное кровохарканье в продолжение многих лет, и цинга 3 раза, бронхиты, хронические катары, даже грудная жаба. Года 3 назад был сильный ревматизм и ступне правой ноги, убедившись, что никакие лекарства не помогают, вылечил его очень оригинальным способом: каждое утро, встав с постели, я минут 5 (вместо гимнастики) танцевал мазурку. Это был ужасный танец: словно бьешь босой ногой по гвоздям. Но зато через 2 недели такой гимнастики ревматизм был выбит из ступни и более туда не возвращался! Раза 3 совсем приходилось умирать от разных острых болезней, но каждый раз с успехом выдерживал борьбу со смертью». 

О Николае Александровиче Морозове В. Н. Фигнер писала, что он был узником «с высохшим телом»: так он был худ, слаб и истошен тюремной жизнью. В письме родным 4 августа 1899 года он писал, что доктор предложил ему взвеситься, и в нем оказалось 56 кг, что при его довольно высоком росте было очень мало. Но зимой и этот вес начал быстро уменьшаться. «И я высчитал тогда, - писал Морозов, - что если так продолжится, то ровно через полтора года я обращусь в перышко и полечу к вам по воздуху» 

Одной из самых трагичных черт шлиссельбургской жизни было пребывание там душевнобольных вместе со здоровыми. Н. А. Морозов считал, что нужен талант Достоевского для яркого описания жизни и крепости, где общий психический тон давало насильственное заточение вместе со здоровыми или полуздоровыми людьми нескольких безнадежно помешанных или со страшно расстроенными нервами товарищей. После описаний М. В. Новорусского и М. Ф. Фроленко «наше пребывание в Шлиссельбургской крепости могло показаться читателю тихой работой в каком-то культурном уголке в царствование Александра III и первых лет Николая II, тогда как на деле мы находились в самой глубине самодержавного пекла». Александр III прекрасно знал из докладов своих министров о положении душевнобольных в Шлиссельбурге. Совершенно сознательно он не давал разрешения переводить их из тюрьмы в больницы. Царь превосходно рассчитал, что пребывание душевнобольных вместе со здоровыми сделает из Шлиссельбурга самое страшное и «неприятное наказание», по его словам. 

«Помешанные жили с нами рядом, - писал М. Ю. Ашенбреннер в своих воспоминаниях, - превращая наше обиталище в преисподнюю. Глядя на сумасшедших, здоровые видели свою страшную судьбу и оценили вполне бессрочное пребывание в тюрьме взамен смертной казни». 

Психические расстройства были неизбежным следствием тюремного режима для тех заключенных, кто, по словам Морозова, не имел возможности заниматься трудом и не имел других интересов, кроме интересов в общественной и революционной деятельности. Такая участь постигла Н. П. Щедрина, В. II. Конашевича. Н. Д. Похитонова, П. С. Поливанова и других, которые в таком состоянии провели в тюрьме много лет. Что происходило в тюрьме и повседневной жизни? «...Жутко безумный рев сошедшего с ума Щедрина, воображавшего себя то медведем, го другим диким зверем... сопровождался битьем кулаком в гулкую дверь камеры, обитую железом. 

Затем наступала гробовая тишина, после которой начиналось безумное пение сошедшего с ума Конашевича». «Мороз пробегал по коже и волосы шевелились на голове от этого пения даже у того из нас, кто слышал его каждый день в продолжение многих лет». Тюремное начальство нередко просило Морозова успокоить то одного, то другого. Когда были разрешены прогулки вдвоем. ему поочередно пришлось гулять с этими больными. Он старался развлекать их разными рассказами, чтением. Иногда это было связано с риском для жизни. Поливанов в припадке безумия мог ударить человека. «Положение мое было мучительное, и я доходил до истощения нервных сил». Такова была моральная обстановка, при которой приходилось остальным, не обезумевшим, разводить свои цветники, делать художественные шкатулки. собирать гербарии, изучать астрономию, математику и другие науки и преподавать их друг другу». Слабый, болезненный, вечно пораженный каким-нибудь недугом, он выдержал огромный срок самого тяжелого тюремного заключения, между тем как другие - физически более сильные погибали. 

Источник: Игнатьев Г. П. Николай Александрович Мороз - узник Шлиссельбургской крепости (1884-1905). К 150-летию со дня рождения // История Петербурга. 2005. № 1 (23). С. 6-9. 

Пребывание народовольцев в Шлиссельбургской крепости подробно описано В. Н. Фигнер в биографических очерках «Шлиссельбургские узники», с которыми мы рекомендуем ознакомиться в размещаемой в электронном виде книге - 

Вера Фигнер. Полное собрание сочинений в шести томах. Т. 4. I Шлиссельбургские узники, II Стихотворения. Изд. 2-е. М.: Издательство политкаторжан, 1929. 333 с.