За кулисами истории: без права на славу

                                            "Без знания роли разведки в конкретных событиях,

                                    история не может вынести своего правильного 

                                    приговора, точно так же, как и политика не может 

                                    извлечь всей пользы из имеющегося опыта." 

                                                 Вальтер Николаи, в 1913 – 1918 гг.  – начальник 

                                                 Разведывательного  управления германского 

                                                 Генерального штаба.

Вильям Генрихович Фишер, большинству наших сограждан известный как «полковник Абель», о профессии разведчика говорил:

- Актер играет на сцене три часа. Все это знают, восхищаются его искусством перевоплощения. За это ему достаются известность и слава. Разведчик играет всю жизнь. Но известность к нему приходит только в случае провала…

Признаюсь, не думал, что публикация более четверть века назад в одном столичном еженедельнике статьи «О пользе открывать исторические архивы», приведет в дальнейшем к появлению значительного количества не только журнальных и газетных публикаций, но и весьма объемных и солидных книжных изданий, нескольких документальных кинофильмов.  Однако, по нашему мнению, далеко не все встречающиеся в них суждения и оценки соответствуют действительности. А в некоторых из них, как зарубежных, так и российских, искажаются или замалчиваются весьма важные события и факты, остаются элементы недосказанности.

Неожиданно для себя читатель сможет увидеть в описываемых  событиях пересечение с днями сегодняшними. А история эта учит тому, что в сфере межгосударственных отношений нет, и не может быть, фатальной предопределенности. И что принятые в одностороннем порядке политические решения способны приводить к неожиданным, порой прямо противоположным результатам.

Да вот только  хотим ли мы, должны ли мы знать историческую правду? Вопрос этот, как представляется, далеко не риторический. И честный ответ на него необходим в нынешний век широко распространения в мире послеправды (post-truth) и ложных известий, многочисленных мифов и ложных стереотипов.

Пролог

На фоне многих масштабных событий международной жизни завершавшегося 1956 года, едва ли кто придал большое значение сообщениям информационных агентств о том, что 2 декабря 1956 г. в кубинской провинции Орьенте с яхты «Гранма» высадился отряд из 82 повстанцев под руководством Фиделя Кастро [1], бросивший вызов коррумпированному режиму президента Фульхенсио Батиста. Через два дня отряд, лишь чудом избежав полного уничтожения, прорвался в горный массив Сьерра-Маэстре. 

В 1957 – 1958 гг. повстанческая армия Кастро вела активные боевые действия против правительственных войск. 31 декабря 1958 г. главнокомандующий вооруженными силами Кубы доложил Батисте, что армия полностью утратила боеспособность и не сможет остановить наступление повстанцев на Гавану. В тот же день семья Батисты и семьи еще 124 крупнейших функционеров его режима покинули остров. Оставленная ими администрация фактически прекратила свое существование. 

1 января 1959 г. радио Гаваны сообщило о вступлении в город повстанческой армии. Кубинская революция победила.

10 января 1959 г. Советский Союз официально признал революционное правительство Республики Куба и восстановил с ней дипломатические отношения, прерванные в 1953 г. вследствие военного переворота в Гаване.

«На кубинскую революцию в нашей стране, - писал занимавший в то время пост председателя Комитета государственной безопасности СССР  Владимир Ефимович Семичастный, - сначала смотрели с любопытством и удивлением, однако и с уважением, несмотря на то,  что преобразования на Острове Свободы еще не были нацелены на коммунистическое будущее и не звучало никаких деклараций о дружбе с Советским Союзом» [2].

4 февраля 1960 г. в ходе визита в Гавану первого заместителя председателя Совета министров Анастаса Ивановича  Микояна был подписан договор об экономическом сотрудничестве СССР и Республики Куба. Суда Балтийского и Черноморского пароходств приступили к регулярным поставкам на Кубу товаров, необходимых стране, имеющей преимущественно аграрную экономику. По итогам визита в Москву в июле 1960 г.  министра обороны Республики Куба Рауля Кастро было подписано совместное коммюнике [3]. 

Оно не являлось секретным, и в нем содержались долгосрочные обязательства СССР в отношении Кубы, в том числе – по военно-техническому сотрудничеству в области обороны.  (Отметим, что в ходе визита на Кубу в апреле 1989 г. М.С. Горбачев сообщил Ф. Кастро о значительном сокращении плановых поставок и об отказе от закупки кубинского тростникового сахара, что не могло не вызвать серьезных трудностей для экономики Кубы).

На Кубу из Советского Союза начались поставки военной техники, оставшейся со времен Великой Отечественной войны (было поставлено около 30 танков Т-34 и самоходных артиллерийских установок СУ-100). Также на «остров свободы» была направлена группа советских военных специалистов численностью около 300 человек для обслуживания техники и обучения кубинских военнослужащих. Чуть позднее на Кубу были также поставлены самолеты и зенитные ракеты.

9 июля 1960 г. Н.С. Хрущев уже публично заявил: "Мы все сделаем, чтобы поддержать Кубу в ее борьбе… Теперь США не так уж недосягаемы, как когда-то".

Иное дело – администрация США. Следует отметить, что, вследствие своего островного географического положения, Куба находится, в самом узком месте Флоридского пролива,  на расстоянии  180 км. от юго-восточного штата США Флорида.  Администрация Д. Эйзенхауэра крайне враждебно встретила реформы, проводившиеся революционным правительством Кубы. Однако, быстро убедившись в прочности нового  правительства, поддержке его политики населением, администрация Эйзенхауэра с июля 1960 г. начала введение экономических санкций против Кубы, к которым настоятельно привлекала союзников по НАТО, Японию и латиноамериканские государства. 10 октября 1960 г. США ввели эмбарго на поставки на Кубу любых товаров, за исключением продуктов питания и медикаментов. 

3 января 1961 г. администрация Д. Эйзенхауэра объявила о разрыве дипломатических отношений с Кубой, а 3 февраля 1962 г. указом уже президента Джона Кеннеди было введено полное эмбарго на торговлю с Кубой. Как нетрудно заметить, все эти действия являлись грубым нарушением Соединенными Штатами, как соучредителем Организации Объединенных Наций (ООН), принятых на себя обязательств, вытекающих из подписания ее Устава.

После победы Джона Ф. Кеннеди на президентских выборах в ноябре 1960 г., в статусе избранного президента, он был проинформирован  директором ЦРУ Алленом  Даллесом и его заместителем Ричардом Бисселом о планировавшейся на весну следующего года интервенции на Кубу подготовленных ЦРУ кубинских эмигрантов. Избранный президент США не возразил, и подготовка вторжения, впоследствии получившего наименование «Операция «Плутон», была продолжена. 

20 января 1961 г., выступая на инаугурации в Конгрессе, вступая в должность президента США, Джон Кеннеди заявлял:

- Мы обращаемся с предложением: нам следует заново начать поиски мирных решений, прежде чем разрушительные силы, высвобожденные наукой, уничтожат человечество в результате случая или преступного намерения. Мы не рискнем провоцировать их слабостью. Ведь несомненно, только располагая достаточным вооружением, мы сможем быть полностью уверенными, что оно не будет применяться… Так давайте же заново строить наши отношения, чтобы обе стороны помнили, что цивилизованность — это не признак слабости, а искренность всегда должна подтверждаться поступками. Не стоит договариваться из страха. Давайте не будем бояться вести переговоры. Пусть обе стороны определят вопросы, которые нас объединяют, вместо того чтобы тратить время и силы на то, что нас разобщает. Пусть обе стороны впервые вынесут серьезные и конкретные предложения по инспектированию и контролю над вооружением, чтобы силы, направленные на уничтожение других стран, поставить под всеобщий совместный контроль… [4].

Следует, однако, заметить, что эти военные приготовления США не прошли мимо внимания советской и молодой кубинской разведки, которые начали налаживать на этой основе сотрудничество во взаимных интересах 

[5]. 

Ставший в 1962 г. заместителем директора ЦРУ Рей Клайн  впоследствии писал: «ученым известно, что судьбы народов формируются комплексом трудно улавливаемых социальных, психологических и бюрократических сил. Обычные люди, чья жизнь – к худу ли, к добру ли, – зависит от игры этих сил, редко понимают это, разве что смутно и весьма поверхностно. Одной из таких сил с начала 40-х годов стала разведка» [6]. 

Прибывший в Вашингтон в августе 1960 г. в качестве резидента КГБ  Александр Семенович Феклисов вспоминал: «одной из главных задач, поставленных Центром нашей резидентуре в 1960 г. стало получение достоверной информации, раскрывающей тайные агрессивные планы Вашингтона в отношении Кубы» [7]. 

И эта задача была решена: разведчикам в столице США удалось наладить оперативное получение ценной разведывательной информации, которая позволяла руководству СССР иметь полное представление о замыслах и планах действий администрации США [8].

Поскольку нам придется еще не один раз встретиться с Александром Семеновичем, сразу представлю его читателям. Полковник Александр Семенович Феклисов (1914-2007). В Вашингтоне он работал под фамилией Фомин. В органах государственной безопасности СССР, в службе внешнеполитической разведки – с 1939 г. Работал в легальных резидентурах в Вашингтоне (1941 – 1946 гг.),  Лондоне (1947-1950). Во время командировки в Лондон Феклисов был руководителем, по зарубежной терминологии – «оператором»,  ценного советского источника физика Клауса Фукса. 

До своего командирования в Вашингтон в качестве резидента, занимал должность начальника американского отдела Первого Главного (разведывательного) управления Комитета государственной безопасности  при Совете министров СССР.

О том, что правительство Кубы располагало разведывательными данными об интервенционистских планах США,   свидетельствуют выступления министр обороны Кубы Рауля Кастро 31 декабря 1960 г. на сессии Генассамблеи ООН, а также 4 января 1961 г. на заседании Совета безопасности ООН, где он заявлял о подготовке вооруженного вторжения на «остров свободы». 

Подобное намеренное оглашение разведывательных данных, в лексиконе спецслужб именуется «направленной утечкой информации», призванной разоблачить враждебные замыслы и планы и, тем самым, попытаться воздействовать на предполагаемый ход событий.

Однако, 4 апреля 1961 г., то есть, уже через два с половиной месяца после инаугурации, Совет национальной безопасности США под председательством Джона Ф. Кеннеди принял окончательное решение о вторжении на Кубу. Группа вторжения («бригада 2506»), численность которой была увеличена вдвое по настоянию Дж. Кеннеди, должна была продержаться 72 часа, после чего должны были высадиться главные силы — американские войска при поддержке ВМС и авиации [9].

Утром 15 апреля 1961 г. 8 американских бомбардировщиков В-26 с опознавательными знаками ВВС Республики Кубы нанесли бомбовые удары по трем аэродромам на острове. Однако, полученные заблаговременно правительством Фиделя Кастро разведывательные данные о подготовке этой провокации, позволили рассредоточить и замаскировать 24 боевых самолета, вследствие чего ВВС  Кубы потеряли только две машины. Бомбардировочная группа «неустановленной принадлежности», в свою очередь, потеряла в этом рейде один бомбардировщик, а второй, поврежденный в ходе налета самолет, все же смог совершить посадку на американской авиабазе Ки-Уэст.

Таковым было начало подготовленной ЦРУ США операции «Плутон», целью которой являлось свержение правительства Фиделя Кастро.

Этот акт прямой агрессии против Кубы привел к прямо противоположному результату: 16 апреля, выступая на похоронах жертв авианалета на аэропорт Гаваны, Фидель Кастро прозорливо заявил: «Они  не могут нам простить того, что мы совершили социалистическую революцию под носом у Соединенных Штатов!». 

Это было первое публичное заявление Фиделя Кастро о социалистическом характере кубинской революции.

Через сутки, около полуночи 17 апреля 1961 г., с пяти десантных судов без (всего с 15 по 19 апреля силы противовоздушной обороны Республики Куба сбили 12 бомбардировщиков, причем некоторые из них управлялись американскими экипажами), к 17 часам 19 апреля армия Кубы пленила около 1 200 «контрас», как на Кубе стали называть иностранных наемников. 

Узнав о разгроме антиправительственного десанта на Кубу, Джон Кеннеди отказался отдать приказ о его поддержке армией США.

Это был крупнейший  за все предыдущие 15 лет существования ЦРУ, полный и ошеломляющий провал его «тайной операции». Он привел к незамедлительной отставке многолетнего директора  ЦРУ Аллена Даллеса.  

Но это был не только провал военной авантюры, но и политическое оскорбление, причем сразу, как предыдущему президенту США Д. Эйзенхауэру, так и действующему президенту Джону Кеннеди. 

Тем не менее, Джон Кеннеди был вынужден взять на себя ответственность за вторжение на Кубу и публично заявить об этом.

В июне 1961 г. резидент ГРУ в Вашингтоне информировал Центр, что провал апрельского вторжения на Кубу вызвал среди генералов и офицеров Пентагона большое недовольство организаторами этой авантюры, подорвавшей авторитет [10].

Отметим, что через три недели после провала высадки десанта в заливе Свиней, в Вашингтоне около 20 часов  9 мая 1961 г. в сквере у одного из правительственных зданий в Вашингтоне состоялась встреча брата президента, министра юстиции США, Роберта Кеннеди со скромным советским дипломатом Георгием Никитовичем Большаковым. В списке 67 сотрудников советского посольства     его фамилия находилась на сороковой позиции. В этом списке Большаков значился в весьма скромной дипломатической должности атташе  по вопросам культуры и редактора издававшегося посольством журнала Агентства печати «Новости» "Soviet Life Today".

Георгий Никитович прибыл в Вашингтон в сентябре  1959 г. Это была вторая его командировка в США. Первая состоялась в 1951 – 1955 годах, когда Большаков был аккредитован при Государственном департаменте в качестве корреспондента Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС). сначала в Нью-Йорке, а затем Вашингтоне. 

Георгий Никитович прекрасно владел английским языком, и, по отзывам лично знавших его американцев, был высокообразованным, общительным, заслуживающим уважения человека, который умел хорошо аргументировать отстаиваемые им позиции. Все перечисленные качества, безусловно, важны и необходимы профессиональному журналисту. Но столь же необходимы они и профессиональному разведчику.

А полковник Георгий Никитович Большаков (оперативный псевдоним «Марк»), участник Великой Отечественной войны, с 1943 г. связал свою судьбу с военной разведкой, являлся выпускником первого набора Военной академии Советской Армии. 

После окончания которой в 1945 г. направлен для дальнейшего прохождения службы в Главное разведывательное управление (ГРУ) Генерального штаба СССР. Во время первой его командировки в Нью-Йорк,  Большаков приобрел значительные связи в журналистских кругах Америки. Одним из его многочисленных знакомых с 1953 г. стал и репортер газеты «Дейли Ньюз» Фрэнк Хоулмен. По мнению руководства по линии ГРУ, Г.Н. Большаков «на вполне профессиональном уровне справлялся с обязанностями корреспондента ТАСС, удовлетворительно решал разведывательные задачи» 

После завершения командировки в США, Георгий Никитович был прикомандирован в качестве переводчика к министру обороны маршалу Г.К. Жукову, который как раз готовился к поездке в Женеву для участия во встрече  глав правительств США, Великобритании, Франции и СССР. Помимо исполнения по прикрытию функций переводчика, Большаков должен был информировать Георгия Константиновича о всей информации, поступавшей в режиме реального времени по линии ГРУ. В том числе – о планах и изменениях позиций западных участников встречи.

Такая оперативная информационная поддержка  планируемых важных международных переговоров, является обычной дипломатической практикой. 

Георгий Никитович произвел на Жукова хорошее впечатление, и по его указанию Большаков был прикомандирован к аппарату министра обороны в качестве офицера для особых поручений. Солидная академическая подготовка, а также опыт, приобретенный Большаковым в период командировки в США, позволяли ему успешно выполнять задания министра.

Будучи человеком общительным, воспитанным, он отличался гибким характером, терпеливо выслушивал распоряжения начальников. В коллективе аппарата министра он быстро прижился, умел в меру выпить и закусить, никогда не терял голову (качества, безусловно, важные и нужные для разведчика), к тому же, как и министр, увлеченно играл на аккордеоне.

Этот период службы позволили Георгию Никитовичу приобрести опыт работы в высшем органе военного управления, опыт общения с высокопоставленными военными руководителями. После отставки Г.К. Жукова с поста министра 29 октября 1957 г., кадровики министерства обороны  откомандировали полковника Г.Н. Большакова для продолжения службы в ГРУ. Но здесь к его возвращению отнеслись неоднозначно: одни сотрудники видели в нем сильного конкурента в борьбе за высокие должности, другие – откровенно завидовали его успехам [11].

В июне-августе 1959 г. под прикрытием журналиста Агентства печати «Новости» Г.Н. Большаков был привлечен к освещению первого в истории советско-американских отношений официального визита в СССР вице-президента Ричарда Никсона, прибывшего в Москву для открытия выставки «Промышленная продукция США». По свидетельствам многих очевидцев, именно во время совместного открытия этой выставки Н.С.Хрущев и произнес свою знаменитую фразу «Мы вам покажем Кузькину мать!», на многие годы озадачившую американское руководство.

Большаков сопровождал Никсона в его поездках по ряду городов СССР, завязав или восстановив знакомство со многими сопровождавшими американского вице-президента американцами, в том числе и журналистами. Среди них оказался и Фрэнк Хоулмен, которому Георгий Никитович сообщил о своем скором приезде в Вашингтон. 

И менее чем через месяц,  последовало его новое назначение в посольство СССР в Вашингтоне, подписанное лишь недавно возглавившим военную разведку генерал-полковником И.А. Серовым.

В начале сентября 1959 г. «Марк» прибыл в Вашингтон. И уже через несколько дней ему пришлось включиться в освещение первого в истории официального визита председателя Совета министров Н.С. Хрущева в США (всего ход этого визит освещали около двух с половиной тысяч аккредитованных госдепартаментом журналистов, в том числе 41 советский журналист). В некоторых беседах Хрущева Большаков выступал переводчиком, в связи с чем с Георгию Никитовичу проявляли повышенный интерес иностранные коллеги-журналисты, обращавшиеся к нему за всевозможными справками и комментариями.

Главным событием этого визита стало выступление Хрущева на заседании Генеральной ассамблеи ООН 18 сентября 1959 г., в котором он предложил начать обсуждение предложений СССР о всеобщем и полном разоружении, а также о прекращении испытаний ядерного оружия. В то время советские предложения были встречены на Западе весьма холодно.

Весьма вероятно, что агенты ФБР, следившие за советской делегацией, обратили внимание и на дружеские встречи Георгия Никитовича с Алексеем Ивановичем Аджубеем, зятем Н.С. Хрущева, и главным редактором влиятельной московской газеты «Известия».

После отлета Хрущева в Москву, для журналиста-разведчика начались рутинные будни по освещению реакции американцев на сбитый 1 мая 1960 г. под Свердловском (сегодня это город Екатеринбург), американский самолет-разведчик U-2. Это, предпоследний разведывательный полет U-2 над советской территорией, а также отказ Эйзенхауэра извиниться за санкционирование разведывательных полетов перед Советским Союзом 16 мая 1960 г. на встрече  глав СССР, США, Великобритании и Франции  в Париже, привел к ее срыву и подорвал доверие к Эйзенхауэру не только американцев.

Последний разведывательный полет самолета ERB-47Н «Стратоджет» из состава 38-й стратегической разведывательной эскадрильи ВВС США, был пресечен над Баренцевым морем 1 июля 1960 г. (2 члена его экипажа погибли, два другие были спасены. После инаугурации президента Кеннеди спасенные летчики в порядке акта доброй воли были переданы американской стороне).

В задачи журналиста-дипломата входило также освещение хода предвыборного противоборства республиканца Ричарда Никсона  с мало известным сенатором-демократом от Массачусетса Джоном Фицджеральдом Кеннеди; а после его инаугурации 20 января 1961 г. – по добыванию информации о приоритетах внешней и внутренней политики 35-го президента Соединенных Штатов Америки; реакции американцев на сообщения печати о подготавливаемой ЦРУ интервенции против Кубы.  

Избирательные кампании в ведущих государствах мира всегда привлекают внимание не только дипломатов и журналистов, но и разведывательных служб заинтересованных государств. 

Джон Кеннеди обещал пересмотреть наследие предыдущего президента США, что первоначально вселяло надежды возврат к разрядке отношений по линии Восток – Запад. Для «политики новых рубежей», как ее назвал Дж. Кеннеди, на ее первом этапе, писал А.А. Громыко, «по ряду вопросов был характерен определенный реализм» [12]. 

А оперативное задание командования ГРУ предписывало Г.Н. Большакову заниматься добыванием «достоверной военно-политической и военно-экономической информации и данных о подготовке США к внезапному нападению на СССР и страны социалистического лагеря». Большакову предлагалось возобновить отношения с рядом ведущих западных журналистов, а также «заводить широкий круг новых знакомств, путем всестороннего изучения которых выбирать перспективных лиц». 

Через десять дней после ошеломляющего провала операции по высадке антиправительственного десанта на Кубу, 29 апреля в баре Национального пресс-клубе Фрэнк Хоулмен предложил Большакову, в знак благодарности за ранее оказанную помощь в подготовке публикаций, организовать встречу с братом президента США Робертом Кеннеди, занимавшим в администрации пост министра юстиции. По словам Хоулмена, эта встреча сулила возможность получить такую информацию, которая наверняка будет представлять особый интерес «для начальства» Большакова.

С Фрэнком Хоулменом у Большакова установились доверительные отношения. «Мы дружили семьями, - вспоминал Георгий Никитович, часто ходили друг к другу в гости и, естественно, обсуждали с ним самые острые проблемы во взаимоотношениях между нашими странами». Что вполне естественно и для журналиста, и для разведчика. 

В одном из интервью, вспоминая своего друга, Хоулмен говорил, что «Джорджи» - так американцы называли Большакова, «очень сильно отличался от других советских представителей, с которыми ему приходилось иметь дело. Большаков был весельчаком, любил крепко выпить и хорошо при этом держался. В нем ценили чувство юмора, независимость суждений и критическое отношение к партийному вмешательству в советскую внешнюю политику. Но после того как ЦК санкционировало связь Большакова с братом президента, он стал вести себя еще более свободно, раздражая прежнее начальство, которое сохранило над ним власть лишь более или менее символическую». Хоулмен подчеркивал, что «и тогда, и впоследствии мне приходилось иметь дело со многими советскими репортерами и дипломатами, но ни один из них не был таким обаятельным, как Джорджи».

Предложение Фрэнка Хоулмена об организации встречи с одним из министров США, да еще братом президента это – безусловная удача для любого журналиста и разведчика. Но если первому необходимо продумать вопросы для предстоящего интервью, то второму – еще и получить санкцию на саму подобную встречу. Сославшись на необходимость продумать вопросы интервью, Большаков уклонился от окончательного ответа. «Перспектива мне казалась заманчивой, вспоминал Георгий Никитович, - но нереальной, и особого внимания реплике Френка я тогда не придал».

Тем не менее, о полученном от оперативного контакта предложении Георгий Никитович, в соответствии с установленным порядком действий разведчика, доложил резиденту военной разведки в Вашингтоне. Отдавая себе трезвый отчет, что подобный вопрос не относится к его компетенции, резидент, тем не менее, запретил Большакову выходить на контакт с Р. Кеннеди. 

Однако Большакову пришлось нарушить этот запрет, но не по собственной инициативе. 9 мая  Хоулмен пригласил Большакова на ужин. А после ужина, неожиданно сообщил, что в 20.30 «Джорджи» ожидает Роберт Кеннеди. По сути, разведчик оказался в безвыходном положении: без угрозы расшифровки и иных нежелательных последствий, он не мог уклониться от столь лестного приглашения. И в назначенное время, в сквере у Музея естественной истории, советский дипломат и разведчик встретился с братом президента США. По ходу беседы начал накрапывать дождь, и министр юстиции предложил продолжить беседу в своем служебном кабинете.

Инициатива в продолжавшейся более полутора часов беседе исходила от Роберта Кеннеди, который следующим образом разъяснил мотивы этой встречи. Президент обеспокоен тем, что советское правительство недооценивает способности и возможности США, что увеличивает опасности непонимания Москвой политики новой администрации. Роберт откровенно назвал одну из причин напряженности в отношениях между США и СССР:

          - Брат считает, что напряженность между нашими странами возникла главным образом из-за непонимания друг друга, неправильного толкования намерений и действий другой стороны. Именно поэтому и желает добиться расширения каналов информирования советского руководства о своей политике «новых рубежей».

По мнению Большакова, таким образом президент США хотел показать, что его администрация готова отойти от курса политики Эйзенхауэра,  если это стремление найдет понимание в Кремле. Роберт Кеннеди пояснил, что президент по-прежнему желает встречи с Хрущевым (предварительно согласованный визит в Москву Эйзенхауэра в июне 1960 г. был отменен после срыва 16 мая указанного саммита в Париже),  и считает, что эта встреча должна не только носить характер общего обмена мнениями, но и предусматривать достижение соглашения по конкретным проблемам, например, о запрещении ядерных испытаний. 

В то же время, Большаков подчеркнул, что Роберт Кеннеди уклонился от обсуждения вопроса о Кубе, заявив, что «это проблема мертвая». Однако Георгий Никитович понимал, что «кубинский вопрос» будет в немалой степени интересовать Хрущева, как это и произошло в действительности.

Чтобы у Большакова не возникло недопонимание смысла состоявшейся беседы, Роберт Кеннеди доверительно повторил, что Белый дом ищет нетрадиционные подходы к взаимоотношениям с Кремлем и просил проконсультироваться  по этому поводу с «друзьями» в Москве. В завершении беседы американский министр предложил советскому дипломату-журналисту встретиться еще раз в неформальной обстановке после прояснения позиций сторон по затронутым вопросам. 

Отметим, что в книге «13 дней. Свидетельство о кубинском кризисе» Роберт Кеннеди демонстрирует читателям (а адресовалась она, понятно, в первую очередь американским гражданам), замечательный образчик имперского мышления: США «уже были могущественной державой. У нас была возможность, и мы ею пользовались, навязывать наши желания силой, если считали необходимым, когда дело касалось наших интересов (например, в Латинской Америке» (выделено мной, - О.Х.) [ 13].

В то время в западной, прежде всего, американской политологии и политическом лекcиконе, Кремлем называлось высшее политическое руководство Советского Союза, представленное Президиумом Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза и Советом  министров СССР.

В ночь на 10 мая в Москву была отправлена срочная шифртелеграмма, излагавшая содержание беседы Большакова – «Марка» с Робертом Кеннеди. В конце этой телеграммы собственное мнение выразил резидент ГРУ в Вашингтоне: «Непонятна настойчивость и цель намерений Р. Кеннеди в установлении контактов с нашим посольством. Как известно, посол Меньшиков дважды встречался с Р. Кеннеди в здании посольства уже после избрания Дж. Кеннеди президентом. Посол Меньшиков в настоящее время находится в отпуске уже несколько дней» [14]. 

Cледует отметить, во-первых, что администрация США была невысокого мнения об этом советском после. Во-вторых, практика установления особых, конфиденциальных доверительных отношений между главами государств, отнюдь не столь уж и большая редкость в практике межгосударственных отношений.

В Москве же шифртелеграмма «Марка» пошла своим рутинным путем: начальник управления ГРУ по Западному полушарию генерал-майор В.С. Соколов наложил на ней резолюцию: «Непонятно, почему «Марк» был выбран Р. Кеннеди для такой беседы. Напрашивается вывод, что «Марк» сам напросился. «Марк» действовал в нарушение указаний резидента. Кто ему позволил это делать? Разобраться и доложить».

Постараемся ответить на вопрос: Почему?

Весьма вероятно, что Роберт Кеннеди, которому, по должности, было подчинено Федеральное бюро расследований (ФБР, контрразведка) США, знал об имеющихся у него подозрениях о принадлежности Большакова к советским спецслужбам. И, таким образом, его обращение будет прямым образом доставлено непосредственному адресату.

Если же Большаков не связан со спецслужбами, то он не применёт возможностью довести полученную информацию до зятя Хрущева А.И. Аджубея. Таким образом, Большаков представлялся братьям Кеннеди идеальной кандидатурой для выполнения подготовленной для него миссии. 

Начальник ГРУ И.А. Серов «по команде» доложил столь необычное послание начальнику Генерального штаба М.В. Захарову, тот – министру обороны, а Р.Я. Малиновский – Н.С. Хрущеву.

И сообщение «Марка» из Вашингтона вызвало большой интерес Первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР. По предложению Никиты Сергеевича, возможность установления конфиденциального канала связи Хрущев – Большаков – Белый дом,  рассматривалась на заседании Президиума ЦК КПСС 16 мая 1961 г.  Принятое на нем постановление имело всего 2 пункта:

«1. Утвердить предложенный Министерством иностранных дел СССР и Министерством обороны СССР проект указаний резиденту ГРУ о встрече т. Большакова с братом президента США Р. Кеннеди. 2. Копию указаний направить советскому послу в США т. Меньшикову».

Из указаний Президиума ЦК Г.Н. Большакову обратим внимание на два момента. Большакову рекомендовалось передать Роберту Кеннеди, что «его московским «друзьям» непонятно, что имел в виду Кеннеди, когда в предыдущей беседе назвал кубинскую проблему «мертвой». Если собеседник таким образом желал сообщить, что правительство США отказалось на будущее от агрессивных действий и вмешательства во внутренние дела Кубы, то, безусловно, такое решение только приветствовалось бы Советским Союзом».

Так же т. Большакову предписывалось строго придерживаться указаний, и «если Р. Кеннеди поставит другие вопросы, не предусмотренные данными указаниями, то ему следует, не давая ответа по существу, зарезервировать за собой право «обдумать вопросы» и обсудить их с Р. Кеннеди позднее. Если по каким-либо соображениям Р. Кеннеди будет уклоняться от встречи с т. Большаковым, не следует проявлять навязчивость в организации такой встречи» [15].   

Еще раз подчеркнем, что советские послы в Вашингтоне - М.А. Мельников, и сменивший его 15 марта 1962 г. А.Ф. Добрынин, были осведомлены об «особых полномочиях», предоставленных Президиумом ЦК КПСС Г.Н. Большакову.     

Решающая встреча «Джорджи» с Кеннеди-младшим произошла 21 мая в  загородном доме министра юстиции в Хикори-Хилл. В ходе продолжавшейся более двух часов беседы,  Роберт уточнил, что его брат-президент знает об их встрече и одобряет такой канал связи. В то же время он просил, чтобы, при необходимости Георгий Никитович звонил ему только из телефона-автомата и называл себя только двум сотрудникам - помощнику Кеннеди и его секретарю.  

Однако Кеннеди, как и при дальнейших контактах, уклонился от ответов на вопросы о политике США в отношении Кубы.

Ситуация была столь неординарна, что один из руководителей Большакова в Москве оставил на сообщении Г.Н. Большакова об итогах этой встречи с Р. Кеннеди для сведения И.А. Серова следующую резолюцию: «Это беспрецедентный случай, когда член правительства США встречается с нашим работником, да еще конспиративно».   

Всего Георгий Никитович встречался с братьями Кеннеди более сорока раз, в том числе и в сугубо неофициальной обстановке, не считая телефонных разговоров между ними.

Роберт Кеннеди вспоминал, что встречался с Большаковым регулярно в среднем один раз в две недели. Иногда эти встречи происходили по инициативе министра юстиции, иногда по просьбе Большакова: «Он был представителем Хрущева… В любое время, когда у него или у Хрущева появлялось сообщение для президента или у президента появлялось сообщение для Хрущева, мы действовали через Георгия Большакова… Я встречался с ним по самым различным поводам» [16].

Роберт Кеннеди проникся личной симпатией к советскому дипломату, между ними установились доверие и даже дружеские отношения, что нередко является основой для успешного развития деловых контактов и достижения взаимоприемлемых договоренностей в политике. Сам Георгий Никитович отмечал в 1962 г. в служебной записке,  что за время знакомства удалось перейти «от чисто деловых отношений с Р. Кеннеди к чисто личным».

В контактах Большакова с братьями Кеннеди можно выделить три этапа. Первый из них связан с подготовкой первой встречи Н.С. Хрущева с новым президентом США Джоном Кеннеди. Она состоялась 4 июня 1961 г. в Вене и была посвящена как так называемому берлинскому вопросу, так и перспективам мирного сосуществования двух социально-экономических систем, возглавлявшихся СССР и США.  Только за 14 дней, с 21 мая по 2 июня, Большаков встречался или говорил по телефону с Робертом Кеннеди пять раз, а однажды по просьбе последнего, даже срочно приехал к нему в министерство юстиции. Все просьбы американского президента относительно встречи своевременно передавались в Москву.  

К моменту встречи с Кеннеди Хрущеву было 67 лет и, имея за спиной более чем тридцатилетнюю политическую карьеру, он считал 45-летнего американского президента неискушенным в политике «мальчиком в коротких штанишках». Что, естественно, не соответствовало действительности.

Еще накануне встречи в Вене, Роберт сообщил Большакову, что «президент не намерен на этой встрече обсуждать кубинскую проблему», - понятно, что она была очень болезненной для Кеннеди. Но, желал ли того президент США, или не желал, но руководитель СССР все время предпринимал попытки перейти к ее обсуждению, что вызывало раздраженное у Джона Кеннеди. 

И, хотя в ходе переговоров, он назвал провалившуюся попытку высадки на Кубу 17-19 апреля ошибкой. Однако, как показали последующие события,  Джон Кеннеди не «проделал работу над ошибками», наоборот, в 1961-1962 годах США предприняли ряд мер экономического и военного характера против правительства Фиделя Кастро.

Как-то осенью, вспоминал Георгий Никитович Большаков, «уже после венской встречи в верхах, мне довелось посетить Белый дом с одной из советских делегаций. И вот тут ко мне вдруг подошёл президент Кеннеди и, взяв за локоть, повёл в правительственный зал. 

        - Джорджи, - сказал президент, - я благодарен тебе за услуги, которые ты оказал накануне Вены. Они пришлись кстати - как для меня, так и для премьера Хрущёва. Я думаю, что в дальнейшем, если не будет возражений с вашей стороны, мы будет продолжать связываться через тебя с Хрущёвым.  

        В соответствии с полученными из Москвы инструкциями, Георгий Никитович  ответил:

         - Это зависит от вас, господин президент!

        Джон Кеннеди похлопал советского разведчика по плечу и улыбнулся: 

         - Ну, до встречи!

Следует подчеркнуть, что Джон Кеннеди смело и решительно шел на контакты с советскими представителями. По-видимому, он действительно хотел добиться снижения уровня конфронтации в советско-американских отношениях, надеясь исподволь склонить к уступкам Хрущева. В том числе, и используя для этого прямой конфиденциальный канал связи с Хрущевым через Большакова.

Коллега Г.Н. Большакова, кандидат психологических наук В.А. Гаврилов обоснованно писал:  «Можно сказать, что Большаков в течение почти двух лет был лицом Советского Союза, и это лицо нравилось лидерам американского истеблишмента, которые отнюдь не испытывали никаких симпатий к СССР и его руководителям. А с точки зрения большой политики, можно сказать, что в самые напряженные периоды холодной войны он передавал в Москву важную информацию, которая способствовала урегулированию критических ситуаций» [17]. 

Второй этап интенсивных контактов Большакова с Кеннеди пришелся на период обострения так называемого «берлинского вопроса», связанного с нежеланием США, Великобритании и Франции пересмотреть оккупационный статус Западного Берлина. Ввиду того, что Западный Берлин фактически являлся плацдармом для проведения разведывательно-подрывной деятельности против Восточного Берлина, столицы Германской Демократической Республики, и Группы Советских войск в Германии (ГСВГ), правительство ГДР приняло решение о введении пограничного пропуска между оккупационными зонами разделенного города. И в ночь на 13 августа 1961 г. для обеспечения пропускного режима между оккупационными зонами Берлина в городе была возведена стена, символизирующая линию государственной границы ГДР, с несколькими контрольно-пропускными пунктами для перехода границы. (Заметим, что особый пропускной режим между Восточным и Западным Берлином был отменен только 9 ноября 1989 г., что стало прелюдией к прекращению существования ГДР).

26 октября к контрольно-пропускному пункту Чарли под прикрытием американских военнослужащих и танков прибыли мощные бульдозеры, с намерением снести КПП и часть стены. И только прибытие советской танковой роты остановило готовившуюся провокацию. Вооруженное противостояние продолжалось более двух суток, но, неожиданно для берлинцев и многочисленных иностранных корреспондентов, утром 28 октября советские танки неожиданно развернулись и покинули Фридрихштрассе. Следом ретировались и американские военнослужащие.

Такое мягкое разрешение кризиса стало возможным вследствие того, что 26 и 27 октября в Вашингтоне Большаков дважды встречался с Робертом Кеннеди, передавая для президента США письменные и устные послания Н.С. Хрущева. Эти договоренности стали основой для деэскалации этого затянувшегося конфликта. 

Впоследствии президент признался своим советникам: «Это не самое лучшее решение, но стена – это в сто раз лучше, чем война!». 

Здесь необходимо заметить, что, по указанию Джона Кеннеди, во всех служебных помещениях Белого дома была установлена звукозаписывающая аппаратура, что «сохранить для истории» обсуждение президентом всех вопросов государственного управления. Сегодня эти звукозаписи, наряду с другими документами, хранятся в Библиотеке-музее Джона Кеннеди в Бостоне (открытие Президентской библиотеки-музея Дж. Кеннеди состоялось 20 октября 1979 г.). Те из них, которые были признаны несекретными, были опубликованы в США [18].  

В декабре 1961 г. разведка информировала Н.С. Хрущева, что на заседаниях Совета НАТО было признано целесообразным, чтобы Франция, Великобритания и США вступили в переговоры с СССР о статусе Западного Берлина. Эти переговоры начались в Москве в начале 1962 г.: вели министр иностранных дел СССР А.А. Громыко и посол США в Москве Льюэллин Томпсон.   

В январе и марте 1962 г. Джон Кеннеди дважды принимал А.И. Аджубея, причем оба раза при беседах присутствовал Г.Н. Большаков (на второй из этих встреч оба гостя были с супругами).  

Президента, в частности, интересовали и впечатления Аджубея от Кубы, где тот только что побывал. И именно во время этой встречи Джон Кеннеди произнес ставшую всемирно известной фразу: «Это ведь в 90 милях от нашего берега. Очень трудно. Куба лезет изнутри».

2 марта газета «Вашингтон пост» сообщила, что президент Кеннеди собирается выступить с речью по вопросу ядерных испытаний. Это был американский ответ на советское предложение на Генеральной ассамблее ООН 18 сентября 1959 г. В тот же день встречу с Большаковым Роберт Кеннеди начал с заверения в том, что его брат не желал бы возобновления испытаний и готов вновь встретиться с Хрущевым для переговоров.

Однако далеко не все в американо-советских отношениях развивалось столь конструктивно и обнадеживающе. Из сообщений разведки Хрущеву было известно, что еще 4 ноября 1961 г. президент Кеннеди санкционирует начало подготовки новой тайной операции по свержению правительства Кастро на Кубе, впоследствии получившей кодовое обозначение «Мангуст». 

30 ноября Кеннеди подписал директиву о проведения  операции «Мангуст», которую должно было организовать ЦРУ при помощи  министерства обороны и Государственного департамента, под руководством  генерала ВВС Эдварда Лансдейла. Общее же курирование подготовкой операции президент возложил на своего брата Роберта. Операция включала в себя акции пропаганды, психологической войны и диверсий против Кубы, а целью ее являлось образование марионеточного «нового правительства, с которым США смогут жить в мире» [19].

В этой связи подчеркнем и еще одно характерное обстоятельство: на протяжении всего периода контактов с Большаковым, кроме первого раза, 9 мая 1961 г. и встречи 5 октября 1962 г., Роберт Кеннеди не только сам не поднимал вопроса о Кубе, названного им «мертвой проблемой», но и тщательно избегал его обсуждения. Таким образом, братья Кеннеди сами пытались использовать контакт с Большаковым как канал дезинформирования Кремля, что им, однако, не удалось.

По замыслу ЦРУ, операция «Мангуст» должна была успешно завершиться в октябре – ноябре 1962 г. Непосредственно ее план "Мангуст" предусматривал:

- на первом этапе: август - сентябрь 1962 г. - подготовку и инспирирование антикастровского "повстанческого" движения на Кубе,

- на втором этапе: октябрь 1962 г. - организацию "народного  восстания"  при  поддержке американских спецслужб  и  возможной высадке американского десанта на остров. 

Заметим, что факты о подготовке операции «Мангуст» в США были официально обнародованы только в 1975 г.,  в ходе расследования  деятельности ЦРУ комиссией сенатора Черча.

Тем не менее, уже в феврале 1962 г. советская разведка получила информацию о  содержании плана операции «Мангуст», и о конкретных мерах по его реализации.  Аналогичной информацией располагала и разведывательная служба Республики Куба.

21 февраля 1962 г. первый заместитель председателя КГБ при СМ СССР Петр Иванович Ивашутин направил в ЦК КПСС, министрам иностранных дел А.А. Громыко и обороны Р.Я. Малиновскому, спецсообщение, в котором, в частности, говорилось: 

«По данным, полученным из кругов американского конгресса, Соединенные Штаты планируют спровоцировать правительство Кубы на такие действия, которые позволили бы американцам осуществить против Кубинской республики военную операцию и быстро, не более чем за одни сутки, покончить с правительством Ф. КАСТРО. В этих целях США намерены значительно усилить антикубинскую пропаганду, которая будет направлена в первую очередь против руководителей правительства Кубинской Республики — Фиделя КАСТРО, Рауля КАСТРО, Че ГЕВАРА и Бласа РОКА.

Военные специалисты США разработали план операции против Кубы, который, по тем же данным, поддерживает президент КЕННЕДИ. Согласно этому плану, основной удар по Кубе предполагается нанести с американской военной базы Гуантанамо при поддержке кораблей военно-морского флота, находящихся в Карибском море. Действия наземных сил будут поддерживаться военно-воздушными силами, базирующимися во Флориде и Техасе.

Осуществление указанного плана возложено на военного министра МАКНАМАРУ. Конкретная дата начала операции еще не намечена, хотя речь идет о ближайших месяцах. По указанию КЕННЕДИ МАКНАМАРА проводит консультации с государственным секретарем РАСКОМ.

США осуществляют по всем линиям нажим на ряд стран Латинской Америки с целью заставить их разорвать дипломатические отношения с Кубой.

Госдепартамент США особенно усиливает давление на правительства тех стран Латинской Америки, которые на совещании министров иностранных дел государств-членов Организации американских государств (ОАГ) в Пунта-дель-Эсте воздержались при голосовании по вопросу об исключении Кубы из ОАГ. В этих странах США оказывают поддержку вооруженным силам и церкви с целью оказать через них влияние на колеблющихся руководящих государственных и политических деятелей.

Наряду с усилением пропаганды против правительства Ф. КАСТРО США в настоящее время изыскивают пути для того, чтобы представить свое вооруженное нападение на Кубу как столкновение всех или большинства стран Латинской Америки с правительством Ф. КАСТРО и «международным коммунизмом», что могло бы послужить юридическим оправданием в ООН агрессии США против Кубы.

Госдепартамент изучает несколько вариантов создания предлога для нападения на Кубинскую Республику. В частности, рассматривается возможность предоставления военной базы Гуантанамо в «распоряжение ОАГ», организация на ней учебного центра военного комитета ОАГ и размещение символических контингентов (рота, батальон) некоторых государств Центральной Америки «для обучения их приемам борьбы с партизанами». После этого США планируют инсценировать силами кубинской внутренней контрреволюции нападение воздушных сил Кубы на эту базу. Гватемала, Никарагуа, Венесуэла и Сальвадор заявили о готовности послать символические контингенты своих войск на базу Гуантанамо, и США ведут с представителями этих стран переговоры о путях осуществления своего плана.

В качестве другого варианта правительство США планирует инсценировать нападение революционной кубинской армии на какую-либо страну Центральной Америки, используя для этой цели кубинских эмигрантов, переодетых в форму революционной армии. После инсценировки нападения вооруженные силы «потерпевшей» страны оккупируют один из небольших прибрежных кубинских островов, на котором немедленно будет создано «правительство свободной Кубы». Последнее обратится с просьбой к ОАГ оказать ему военную помощь в борьбе с правительством Ф. КАСТРО. Совет ОАГ примет решение об оказании военной помощи «правительству свободной Кубы» со стороны всех членов ОАГ, включая и США, на основе чего последует открытая интервенция на Кубу. Комитет госбезопасности принимает меры для проверки изложенных сведений» [20].

Таким образом, для кубинского, да и советского руководства, к маю 1962 г. сложилась ситуация,  во многом аналогичная периоду перед началом Великой Отечественной войны: они  знали об агрессивных планах и  приготовлениях "северного соседа" и должны  были в этой связи принимать соответствующие политические и военные решения.   

Стратегическое мероприятие «Анадырь»

Перефразируя, исходя из содержания нашей истории,  хорошо известную рекомендацию Воланда, обращенную к Маргарите, следовало бы сказать: – Будьте осторожны со своими страхами – они имеют свойство сбываться!

В своих мемуарах И.А. Серов подчеркивал: «Сводки ГРУ и КГБ говорили о неизбежности военного столкновения между Америкой и Кубой, поэтому Хрущев еще в начале 1962 г. вызвал меня, Бирюзова и Захарова на дачу и  приказал подготовить предложения по размещению наших ракет и группировки войск на Кубе, чтобы вести переговоры на равных с Кеннеди» [21].

Эйзенхауэр, а затем и Джон Кеннеди, готовя военную интервенцию против «острова Свободы», в своих публичных выступлениях говорили об угрозе со стороны Кубы. Хотя, учитывая разницу в военном и экономическом потенциалах участников вероятного конфликта, вряд ли представляется возможным серьезно говорить о военной угрозе Соединенным Штатам Америки со стороны Республика Куба.

О крайней неоднозначности в советско-американских отношениях свидетельствует и тот факт, что в интервью журналу News Week в марте 1962 г. Джон Кеннеди подтвердил, что допускает нанесение ядерного удара первым: «Пусть СССР не думает, что США не нанесут первый удар, если под угрозой окажутся американские жизненные интересы».  

Возможно, Джоном Кеннеди, который был осведомлен о превосходстве США в носителях ядерного оружия,   двигало как желание успокоить своих оппонентов, в том числе и из числа генералов Пентагона и республиканской партии, так и оказать давление на Хрущева. (В 1962 г. соотношение по носителям ядерного оружия у США  -  СССР составляло   1184 против 308 или 3,8 : 1. По ядерным боеприпасам – 5 тысяч единиц у США против 300 у СССР) [22]. 

Поэтому, безусловно, важную роль в принятии советским руководством решения о создании военной базы на Кубе играли также соображения стратегического характера, а именно: стремление ликвидировать отставание в ракетно-ядерных силах. С 1959 г. американские ракеты «Тор» (60 ракет с дальностью полета 2 820 км.) находились на территории Великобритании, а «Юпитеры» - в Италии (30 ракет с дальностью полета 2 410 км.) и – в Турции (с октября 1961 г. 15 ракет). При этом планировалось также их размещение на японской Окинаве. 

В марте 1962 г. ГРУ доложило Н.С. Хрущеву о планах Пентагона по нанесению ядерного удара по Советскому Союзу. Согласно Единому оперативному плану (Single Integrated Operational Plan, SIOP) по применению ядерного оружия в войне против СССР, уточненный в марте 1961 г., предусматривал использование для этого 6 000 ядерных боеприпасов. 

Именно в  такой  обстановке  Совет  Обороны  СССР 20 мая 1962 г. принял решение об оказании военной помощи Кубе и развертывании на ее  территории Группы советских войск на Кубе (ГСВК). 

О создании на Кубе Группы советских войск планировалось официально объявить в ноябре 1962 г. в ходе официального визита  в Гавану председателя Совета министров СССР Н.С. Хрущева. Решение создать на Кубе действенный фактор сдерживания агрессивных планов США, диктовалось отнюдь не только стратегическими соображениями советского военного командования, но и, далеко не в последнюю очередь, стремлением защитить Республику Куба от нового вторжения со стороны могущественного «северного соседа».

Общая численность ГСВК планировалась в 51 тысячу военнослужащих. Реальная же  ее численность к середине октября  составила около 41 тысячи человек).  Ее основной ударной силой должна была стать 51-я Отдельная ракетная дивизия (51-я ОРД), вооруженная 40 пусковыми установками ракет Р-12 и Р-14 (с радиусом действия от 2 500 до 4 500 километров), а также 80-ю ядерными боеголовками.

К 24 мая Генеральный штаб подготовил план создания  Группы советских войск на Кубе, который получил кодовое наименование «Стратегическое мероприятие «Анадырь»».  Главной задачей ГСВК было определено «обеспечение совместной обороны Республики Куба и Союза ССР», и недопущение высадки противника на территорию острова ни с моря, ни с воздуха [23].

Для получения согласия на создание военной базы на Кубе с 31 мая по 9 июня Гавану посетила советская делегация, в которую входили главком РВСН  маршал С.С. Бирюзов и секретарь Совета обороны СССР генерал армии С.П. Иванов. Фидель Кастро согласился с советским предложением.

И с 10 июня в СССР началась непосредственная реализация плана «Стратегического мероприятия «Анадырь».  (В связи с особой поспешностью реализации принятого решения, план операции «Анадырь» даже не был формально утвержден Советом обороны СССР). 

Подчеркнем, однако, то чрезвычайно важное обстоятельство, что это решение Советского правительства, абсолютно оправданное и с политической, и с военной точки зрения, не противоречило общепризнанным принципам и нормам международного права, а также существовавшей в то время практике межгосударственных отношений. 

Отметим, что в министерстве обороны о «Стратегическом мероприятии «Анадырь» знали только 54 маршала, генерала и офицера. В полном объеме информацией о ходе реализации плана операции владели Н.С. Хрущев, Р.Я. Малиновский, М.В. Захаров, секретарь Совета обороны СССР генерал армии С.П. Иванов.

Степень секретности операции «Анадырь» была столь высока, что, по признанию бывшего в то время председателем КГБ при СМ СССР В.Е. Семичастного, «Я не был в нее посвящен и узнал об этом позже, причем не официальным путем, а через каналы военной контрразведки».  Даже начальник ГРУ генерал армии И.А. Серов не входил в число лиц, посвященных в план «стратегического мероприятия «Анадырь» [24]. 

О нем, естественно, не были информированы ни посол, ни резиденты ГРУ и КГБ в Вашингтоне или в столицах других государств мира (в отличие от советского посла в Гаване). Обеспечение секретности и скрытности проведения переброски войск на Кубу, организацию деятельности военных контрразведчиков (они прибыли на Кубу уже 14 июля), а также доклады Совету министров и в Президиуму ЦК КПСС об обстановке в мире в связи с вероятностью возникновения вооруженного конфликта, в КГБ курировал первый зампред КГБ генерал-полковник П.И. Ивашутин.

Абсолютно скрытно для вероятного противника, первый эшелон советских войск прибыл на Кубу уже 26 июля и приступил к оборудованию стартовых позиций баллистических ракет Р-12 и Р-14, взлетно-посадочных полос для истребительной и бомбардировочной авиации, позиций ПВО, складов и военных городков.

И, несмотря на наличие у ЦРУ разведывательной сети на Кубе, вдоль маршрутов длинных морских коммуникаций,  вовлечение в подготовку транспортных караванов (всего было задействовано свыше 130 только советских судов), десятков тысяч советских военнослужащих и гражданских специалистов, американская  разведка  просмотрела переброску на Кубу многотысячного воинского контингента и новых классов вооружений.     

Скажем честно: произойди утечка информации о плане «Стратегического мероприятия «Анадырь», и о конкретных шагах по его реализации – развитие всей мировой истории могло пойти по совершенно иным, причем гораздо более драматическим, сценариям. Следует особо подчеркнуть, что американские историки,  и вслед за ними их российские эпигоны, совершенно сознательно разрывают хронологическую последовательность  и  логику развития событий  тех дней, чтобы вывести США из-под критики за провоцирование Карибского кризиса, и возложить одностороннюю ответственность за его возникновение исключительно на Советский  Союз. Так, авторы «Энциклопедии шпионажа» Н. Полмер и Т.Б. Аллен, писали, что, якобы, реализация плана  "Мангуста" «не влияла на принятие советским руководством решения об оказании военной помощи  Республике Куба».  А, тем не менее, лишь в октябре 1962 г., уже располагая информацией о наличии советских войск на  Кубе,  президент Кеннеди отказался санкционировать начало завершающего этапа операции  "Мангуста".

3 июля 1962 г. брат президента США пригласил «Джорджи» на воскресенье в загородную резиденцию Хикори-Хилл. Пока жена Георгия Никитовича Анастасия обсуждала с супругой хозяина дома Этель гастроли в Америке Большого театра, между их мужьями состоялся обстоятельный разговор. Кеннеди интересовало, есть ли в советском правительстве люди, выступающие за столкновение с США? Большаков ответил отрицательно. 

В свою очередь, Георгий Никитович переадресовал вопрос Кеннеди: 

         - А есть ли такие люди в правительстве США?  

         - В правительстве - нет, - ответил Роберт, - а в Пентагоне есть. Не сам Макнамара, но такие люди есть.

        - Недавно, - продолжал Роберт Кеннеди, - военные представили президенту доклад, в котором утверждают, что в настоящее время США значительно превосходят  СССР  по военной мощи (что соответствовало действительности. – О.Х.). И что, в крайнем случае, можно пойти на прямую пробу сил. Однако президент, - подчеркнул Роберт Кеннеди, - более реально оценивает соотношение сил и решительно отвергает какие-либо попытки не в меру ретивых сторонников столкновения с СССР навязать правительству свою точку зрения.  

Что же касается «не в меру ретивых голов» в Пентагоне, то они, по словам брата президента, «никаким влиянием в правительстве не пользуются и, как и весь Пентагон, находятся под полным контролем Белого дома». 

Разумеется, о состоявшемся обмене мнениями,  Большаковым было доложено в Москву. 

В целом, добывавшаяся «Марком» в Вашингтоне, причем не только от Роберта Кеннеди, но и от его иных оперативных контактов, общественно-политическая информация, давала картину как настроений в американском обществе, так и определенное представление о возможностях, намерениях и планах американской администрации. Даже поступавшая напрямую от Роберта или Джона Кеннеди информация, несмотря на то, что она содержала элементы манипулирования принятием решений в Кремле, косвенно свидетельствовала о подлинных планах американской администрации.

Третий этап участия Г.Н. Большакова в контактах с Робертом Кеннеди касается непосредственно событий Карибского кризиса, хотя начинался он вполне буднично.

Накануне отбытия Большакова в отпуск в Москву, 31 августа ему позвонил Роберт Кеннеди и пригласил на «прощальную беседу». Но едва Большаков переступил порог министерского кабинета, его хозяин сообщил, что их ждет президент: он хочет передать послание Хрущеву. 

Поздоровавшись, Джон Кеннеди попросил Георгия Никитовича «оказать услугу»: посол США в Москве Томпсон информировал его, что Хрущёв обеспокоен облётами американских самолётов советских судов, следующих на Кубу. Он просил передать, что принял решение о прекращении этих облётов.  Далее президент сказал, что ему представляется благоприятной перспектива улучшения американо-советских отношений…

Здесь следует оговориться, что, поскольку, не только иностранные, но и некоторые отечественные, историки утверждают, что Хрущев использовал «канал Большакова» для дезинфомирования США об операции «Анадырь», то и в данном конкретном случае мы имеем дело с очевидным лицемерием и цинизмом американского президента. 

После того как Большаков и брат президента покинули Белый дом, Роберт пожаловался: «Неужели премьер Хрущев не понимает положения президента?  Неужели премьеру неизвестно, что у президента не только много друзей, но и не меньше врагов. Ведь они в порыве слепой ненависти могут пойти на все. Как же этого не понимает Хрущев? Джон каждый раз делает шаги навстречу премьеру СССР, но эти шаги стоят ему больших усилий». 

Георгий Никитич вспоминал, что никогда ранее не видел Роберта  таким открытым и искренним. Он ответил, что понимает озабоченность президента США и постарается все в точности передать Хрущеву.

Прибыв в Москву, Большаков связался с помощником Хрущева и сообщил о личном послании президента США. Отдыхавший в Пицунде Хрущев пригласил полковника прибыть к нему. 

Поприветствовав Георгия Никитовича,   Хрущев подчеркнул, что пристально следит за его контактами с Кеннеди, и попросил откровенно, не стесняясь, рассказать всё о президенте США, его брате и их окружении.   

Встреча разведчика и советского лидера, (на ней также присутствовал первый заместитель председателя Совета министров СССР А.И. Микоян),  продолжалась более трех часов. Хрущев внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы.  В частности, его интересовал вопрос, пойдут ли США на вооруженную конфронтацию с Кубой. Большаков ответил утвердительно. Он передал все, что ему говорили в Белом доме, подчеркнув,  что Джон Кеннеди испытывает трудности,  находясь под большим давлением со стороны военных, и что с этим надо считаться.

Хрущев отреагировал следующим образом:

         - Прибедняется! Президент он или не президент? Если сильный президент, то ему нечего бояться. Вся власть в его руках, да еще брат – министр юстиции!

Конечно, не только Хрущев, но и никто в мире, не мог себе представить, что 22 ноября 1963 г. президент Кеннеди будет убит в Далласе «убийцей-одиночкой», во что и сегодня не верит большинство американцев. А его брат Роберт будет убит   в отеле «Амбассадор» в пригороде Лос-Анжелеса 5 июня 1968 г. 

В заключение беседы Хрущёв напутствовал Большакова: 

           - Когда вернётесь в Вашингтон, передайте президенту, что мы положительно оцениваем его шаги, направленные на уменьшение напряжённости и на нормализацию отношений между нашими странами. Вы должны быть внимательны ко всему: тону, жестам, разговорам. Нам в Москве нужно знать всё, особенно сейчас. 

Глубокий смысл последней фразы – «особенно сейчас», станет понятен Георгию Никитовичу только через месяц, уже после возвращения в США. Хрущев также просил передать Кеннеди, что «оружие, посылаемое на Кубу, носит оборонительный характер».  

4 октября, после возвращения в Вашингтон, Большаков позвонил Роберту Кеннеди и сказал, что хотел бы с ним встретиться и передать послание Хрущева. Однако Роберт отреагировал необычно: он долго молчал, потом, словно нехотя, согласился увидеться на следующий день. 

При встрече 5 октября, вспоминал Георгий Никитович, «в отличие от наших прошлых встреч,  хозяин дома был одет в темный официальный костюм, а его непослушные волосы были тщательно причесаны с аккуратным пробором. Лицо его ничего не выражало… Роберт держался сухо и сдержанно. Все подчеркивало официальный характер нашей встречи». 

«Джорджи» рассказал о встрече с Хрущёвым в Пицунде и повторил:  «Премьер Хрущев озабочен ситуацией, создаваемой Соединенными Штатами вокруг Кубы, и мы повторяем, что Советский Союз поставляет на Кубу исключительно оборонительное оружие, предназначенное для защиты интересов кубинской революции…».          

Роберт   попросил повторить это место из послания Хрущева.  Кеннеди дословно его записал и, вызвав секретаря, попросил напечатать это послание.  

         - Хорошо, - сказал Роберт.  - Я передам президенту послание премьера Хрущева, и он сообщит свой ответ через меня в случае необходимости.  

Однако, про себя Георгий Никитович отметил, что Роберт держался как-то необычайно сухо, и даже холодно. Перед уходом Большакова Роберт Кеннеди уточнил: в ближайшие дни он будет очень занят; если будет нужно, свяжешься с секретарём.     

Георгий Никитович терялся в догадках: радушие и заинтересованность Джона и Роберта перед его отъездом в Москву, и какая-то необъяснимая холодность и отсутствие живого интереса теперь. Что произошло за месяц его отсутствия в Вашингтоне? 

Провал американской разведки

Разумеется, Георгий Никитович не мог знать, что, с одной стороны, подготовка операции ЦРУ «Мангуста» вступила в завершающую стадию. И еще 22 августа,  когда советские войска уже приступили к созданию  боевых оборонительных позиций на Кубе, Джон Кеннеди, санкционировал активизацию военных приготовлений  по  плану "Мангуста". 

Для президента США сообщение Хрущева о поставке на Кубу «только оборонительного оружия» звучало ободряюще. По мнению Кеннеди, оно могло свидетельствовать о том, что его «стратегическая дезинформация» и декларации о намерениях, притупили бдительность Кремля, развязав США руки в отношении Кубы.

Будучи уверенным, что ему удастся не допустить размещения советских ракет на Кубе, Джон Кеннеди решил выступить со специальным заявлением. На встрече с рядом конгрессменов в Белом доме 4 сентября он заявил, что его администрация в курсе событий, происходящих на Кубе:

         - Факты свидетельствуют, что Хрущев строит на Кубе оборонительные объекты и ничего более.

После этого он попросил помощника Пьера Сэлинджера зачитать заявление, в котором указывалось: «В последние четыре дня из разных источников в правительство США поступала информация, которая, без сомнения, свидетельствует, что русские предоставили кубинскому правительству целый ряд противовоздушных оборонительных ракет с радиусом действия 25 миль, подобных первым моделям наших ракет «Найк». Белый дом заверяет американский народ, что администрация держит этот вопрос под контролем и будет продолжать знакомить общественность с новой информацией немедленно по мере ее поступления и после тщательной проверки» [25].

Это заявление президента США стало следствием второго за два года крупнейшего провала ЦРУ, просмотревшего изменение частоты трафика советскими судами грузов на Кубу в условиях повышенной секретности. Это был провал не только ЦРУ, но и Агентства национальной безопасности (АНБ), Разведывательного управления министерства обороны (РУМО), а также разведок видов вооруженных сил США: - военно-воздушных (ВВС), военно-морских (ВМС), и Корпуса морской пехоты, призванных заблаговременно выявлять военные угрозы безопасности и информировать о них президента.

При этом необходимо добавить, что в тот период времени США усиленно пропагандировали тезис о том, что современные технические средства, в частности, авиаразведка (космическая разведка появится чуть позднее), позволяют решать разведывательные задачи в полном объеме, не прибегая к использованию агентов. В этот сомнительный тезис, к сожалению, поверили и некоторые высокопоставленные советские должностные лица.

В этой связи будет уместным процитировать выступление заместителя директора ЦРУ Дэвида Коэна  перед старшекурсниками Корнелльского университета (Итака, штат Нью-Йорк) в начале сентября 2015 г. В нем Д. Коэн подчеркивал, что агентурная разведка «всегда была сердцем деятельности ЦРУ». Технические средства разведки не являются столь же эффективными, поскольку они «не в состоянии предугадать намерения человека или правительств».

Если смотреть в будущее, - констатировал он далее, - «то остается мало сомнений в том, что агентурная разведка будет продолжать играть главную роль в раскрытии планов, мотивов действий, намерений и возможностей растущего множества наших государственных и негосударственных противников. На самом деле значение агентурной разведки в процессе сбора разведывательных данных различными методами будет только расти» [26].

Заявление Кеннеди об отсутствии для Америки угроз со стороны Кубы было доложено Н.С. Хрущеву 5 сентября, накануне его встречи с Большаковым. Операция «Анадырь» еще не была завершена: на Кубе в это время шло только строительство девяти (из 40) стартовых позиций – шести для ракет Р-12 и трех для Р-14. Хрущев считал, что он сможет решить проблему создания военной базы на Кубе, заверив и успокоив президента США относительно отсутствия агрессивных намерений со стороны СССР. Отсюда – и его указание Большакову сообщить Кеннеди о поставках исключительно оборонительных вооружений. 

Что, в целом, соответствовало действительности, но впоследствии повергло не только руководство Пентагона, но и миллионы американцев,  впервые осознавших, что и они сами могут стать целями для неприятельских ядерных ракет, в состояние шока и трепета. 

Тем не менее, опубликованное 11 сентября в московских газетах Заявление ТАСС сообщавшее, что «советское правительство осуждает ведущуюся в США враждебную кампанию против СССР и Кубы», и откровенно предупреждало:  «сейчас нельзя напасть на Кубу и рассчитывать, что это нападение будет безнаказанным для агрессора». 

На следующий день после встречи с Робертом Кеннеди, 6 октября Георгия Никитовича пригласил в ресторан журналист Чарльз Бартлетт, давний личный друг президента. Бартлетт сказал Большакову, что Джон Кеннеди хочет получить послание Хрущева «в подробном письменном виде, а не со слов брата». По-видимому, президент опасался, что, по каким-либо причинам, могло произойти искажение в передаче личного послания Хрущева, и еще раз хотел удостовериться в его идентичности. Большаков дословно повторил то, что накануне сказал Роберту Кеннеди. 

Впоследствии советник президента Теодор Соренсен вспоминал: «Президент Кеннеди привык полагаться на канал Большакова для получения прямых приватных сообщений от Хрущева и чувствовал себя обманутым лично. Так оно и было».

Подчеркнем, что 1 марта 1993 г. газета «Бостон глоб» опубликовала секретный доклад, подготовленный адмиралом Робертом Деннисоном в 1963 г. и всецело посвященный событиям кубинского кризиса. В докладе указывалось, что разработка планов авианалета и вторжения на Кубу или сочетания того и другого, была закончена, и войскам был отдан приказ о готовности номер один к началу осуществления операций между 8 и 12 октября [27]. Обратим внимание на эти указанные в сообщении даты, которые раскрывают цинизм современной американской историографии Карибского кризиса.

В связи с подготовкой высадки на Кубу, по просьбе министра обороны Р. Макнамары, Джон Кеннеди разрешил возобновить полеты самолетов-разведчиков  U – 2. До 5 сентября полёты выполнялись ЦРУ,  однако с 14 октября их начали осуществлять ВВС США. И первый же из возобновленных разведывательных полетов над территорией Кубы принес неожиданное открытие, поразившее сначала аналитиков ЦРУ, а затем – и Пентагон, президента США. На этих аэроснимках аналитиками ЦРУ были уверено идентифицированы советские ракеты средней дальности Р-12. Фотографии пусковых установок и советских ракет, а также результаты их дешифровки и выводы аналитиков ЦРУ, были немедленно переданы советнику президента по национальной безопасности М. Банди.

Молчание Белого дома

Утром 16 октября фотографии и выводы аналитиков ЦРУ доложили Джону Кеннеди. Размышляя о причинах действий СССР, пытаясь понять логику Н.С. Хрущева, президент задал вопрос своим советникам: 

- В чем смысл размещения баллистических ракет на Кубе? Это выглядит так, как если бы мы начали размещать большое количество БРСД в Турции. Я бы назвал это опасным шагом.

В кабинете воцарилась тишина. Наконец, советник президента по национальной безопасности Банди ответил:

- Так мы и разместили их там, господин президент! [28].

Задумавшись над сложившейся ситуацией Джон Кеннеди (в отличие от присутствовавших советников, он знал свою роль в попытках обмануть Хрущева, усыпить его бдительность, в том числе по отношению к Кубе), тем не менее, санкционировал активизацию разведывательных полетов. Только 17 октября их было совершено шесть. А всего с 4 октября по 8 ноября средствами ПВО Кубы были зафиксированы 124 разведывательных полета авиации США, некоторые из которых совершались на сверхмалой высоте – 100 – 300 метров.

Донесение разведки о наличии советских баллистических ракет на Кубе вызвало у осведомленных об этом сотрудников администрации Кеннеди шок и панику. Впервые американские руководители осознали, что значит чувствовать револьвер со взведенным курком у собственного виска, чем ранее они неоднократно грозили СССР. И только в этот момент президент Кеннеди принял решение отменить проведение операции «Мангуст» как прямую провокацию возможной ядерной войны.

18 октября в 9 утра в Овальном кабинете Белого  дома  состоялось  первое  заседание кризисного штаба в составе вице-президента США Л. Джонсона, госсекретаря Д. Раска, министров обороны Р. Макнамары и юстиции Р. Кеннеди, директора ЦРУ Дж. Маккоуна. В дальнейшем он получил наименование Исполнительного комитета Совета национальной безопасности (Executive Committee (ExComm), Исполком), и его последующие заседания проходили в специально построенном в 1961 г. на случай ядерной войны подземном бункере рядом с одним из флигелей Белого дома. Целью заседания являлось принятие политических решений на основании поступивших разведывательных данных о наличии советских ракет,  способных поражать цели на территории США, на Кубе. 

Когда представители ЦРУ, вспоминал Роберт Кеннеди, «разъяснили нам значение сделанных с самолета «U-2» снимков, нам стало ясно, что все советские заверения были ложью… Хрущев нас обманул, но мы и сами себя одурачили. Ни один из членов правительства ни разу не указал президенту Кеннеди на то, что военная помощь, оказываемая русскими Кубе, может включать и ракеты. Президент неоднократно обращался к разведывательному управлению, запрашивая точную оценку положения, вытекающего для Соединенных Штатов из наращивания на Кубе военного потенциала. В 1962-ом году президенту было представлено четыре рапорта о положении на Кубе и в районе Карибского моря. В каждом из них, как и в прогнозе событий в национальном масштабе, разведывателные органы выражали мнение, что русские наступательным оружием Кубу снабжать не станут. Последний рапорт перед собранием 16-го октября был датирован 19-ым сентября. В нем президенту сообщалось, что, после всестороннего обсуждения и исследования вопроса, американская разведка пришла к заключению, что Советский Союз отнюдь не намерен превращать Кубу в стратегическую базу. В этом рапорте указывалось на то, что и в прошлом русские ничего подобного не предпринимали в союзнических странах, а в данном случае они конечно знают, что риск репрессивных мер со стороны Соединенных Штатов слишком велик.  

Позднее, анализируя события в прошлом, мы удостоверились в том, что кое-какие донесения с Кубы, поступившие в сентябре, уже содержали указания на наличие ракет. В большинстве случаев донесения бывали ошибочными. Некоторые наблюдатели, за недостатком опыта, принимали зенитные ракеты за ракеты класса «земля-земля». Но некоторые донесения, как потом оказалось, соответствовали действительности. Так, в одном из них, поступившем от бывшего служащего гостиницы «Хилтон» в Гаване, сообщалось о сооружении ракетной установки около Сан-Кристобаля... Но, прежде чем принимать во внимание эти донесения, приходилось проверять их вновь и вновь. Их даже не считали достаточно вескими, чтобы сообщать о них президенту или другим членам правительства. Оглядываясь на прошлое, можно считать это ошибкой. Но из того же анализа прошлого следует, что Соединенные Штаты все равно ничего не могли предпринять до того самого времени, когда они фактически перешли к действию.  [29]. 

В ходе заседания был поставлен вопрос о возможности нанесения авиационного удара по обнаруженным стартовым ракетным позициям. На прямой вопрос президента министр обороны  Роберт Макнамара ответил, что он не может гарантировать стопроцентного уничтожения целей. И при этом предположил, что на Кубе могут находиться и другие ракеты, дислокацию которых американская разведка еще не выявила. (В 1962 г. для ЦРУ и Пентагона так и осталось секретом, что к этому моменту на Кубу уже были доставлены 94 из 164 планировавшихся ядерных зарядов, в том числе для оперативно-тактических ракетных комплексов «Луна-М», о чем  Р. Макнамаре станет известно только в 1992 г. на конференции,  посвященной истории Карибского кризиса в Гаване).  

В начале октября 2012 г. на сайте Архива национальной безопасности США (исследовательского подразделения крупнейшего университета имени Джорджа Вашингтона), была размещена очередная серия рассекреченных документов Пентагона, Государственного департамента, ЦРУ и  Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ), касающихся Карибского кризиса. Главным апологетом авиаудара по Кубе выступал председатель ОКНШ генерал Максвелл Тейлор [30].

Комментируя эту публикацию (а многие американские документы по-прежнему оставались не рассекречеными и через 50 лет после описываемых событий), старший аналитик архива Национальной безопасности Уильям Бёрр подчеркивал, что эти документы подтверждают:  - на Кеннеди оказывалось колоссальное давление со стороны военных, некоторые из которых «вели себя неуважительно по отношению к президенту США и позволяли себе высказывать возмутительные вещи». 

Опубликованные в 2012 г. документы Пентагона раскрывают подробности «планов дезинформационных операций с целью создать у Москвы и Гаваны ложное впечатление о готовности США нанести удар по Кубе в любую минуту, с тем, чтобы держать противника в постоянном напряжении и заставлять его тратить драгоценные ресурсы» [31].

18 октября, после выступления на Генеральной Ассамблее ООН, в советское посольство в Вашингтоне прибыл министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко. Перед его запланированным посещением Белого дома, посол А.Ф.  Добрынин доложил министру о состоянии советско-американских отношений, и высказал мнение, что США отложили реализацию плана вторжения на Кубу.

Вечером в Белом доме Громыко встретился с Джоном Кеннеди и госсекретарем Дином Раском. Разведывательные аэрофотоснимки с их расшифровкой позиций советских ракет на Кубе находились в столе американского президента. Однако, в ходе продолжительной беседы,  Кеннеди не воспользовался уникальной возможностью в конфиденциальном порядке обсудить «ракетный вопрос» с советским министром и выработать приемлемое компромиссное соглашение. Вероятно, им двигали «внутрипартийные» соображения, требовавшие «демонстрации воли и мускулов» в отношении бывшего союзника по антигитлеровской коалиции, который уже 17 лет рассматривался в качестве главного геополитического конкурента и противника США. Вместо этого президент поднял вопрос о понятии «наступательного» и «оборонительного оружия».

После встречи Громыко отправил Хрущеву шифртелеграмму, в которой оптимистически утверждал: «Все, что нам известно о позиции США по кубинскому вопросу, позволяет сделать вывод, что обстановка в целом удовлетворительная. Это подтверждается как официальными заявлениями деятелей США, включая президента Кеннеди, в том числе  заявлением последнего в беседе с ним 18 октября, так и всей информацией, которая доходит до нас по неофициальным каналам» [32]. 

Однако, находясь в Вашингтоне, А.А. Громыко с резидентами ГРУ и КГБ не встречался, а они уже обладали другой информацией. 

В субботу, 20 октября в «ситуационном центре» - противоядерном бункере Белого дома, состоялось второе заседание Исполкома СНБ, на  котором принимается решение объявить морскую блокаду Кубы с целью недопущения доставки «наступательных вооружений». После этого заседания Джон Кеннеди решил проинформировать американцев о развитии обстановки вокруг Кубы и о наличии там советских ракет. Два дня он готовил прямое телеобращение «к нации».

21 октября о сложившейся ситуации Кеннеди проинформировал британского посла и решил проинформировать командование НАТО.

В 18 часов по вашингтонскому времени 22 октября посол СССР Добрынин был вызван в Государственный департамент, где, вместе с текстом официальной ноты, ему был вручено и личное послание Джона Кеннеди Н.С. Хрущеву. 

В 19 часов президент Кеннеди обратился к нации по поводу ситуации вокруг Кубы. Но данное послание в равной мере было адресовано и главам других государств, и в первую очередь – советскому руководству. Для лучшего понимания политической и морально-психологической обстановки того времени, приведем обращение президента Джона Кеннеди к нации 22 октября целиком.

- Наше правительство, как и обещано, пристально наблюдало за советским военным присутствием на острове Куба. На прошлой неделе было неопровержимо доказано, что ряд наступательных ракетных комплексов находится на этом превращенном в тюрьму острове. Целью их развертывания является ни что иное, как ядерный шантаж Западного полушария. 
         

После получения первой предварительной информации об этом, в 9 часов утра в прошлый вторник я приказал, чтобы наше наблюдение было усилено. И теперь, имея на руках все необходимые доказательства, мы обязаны сообщить вам об этом новом кризисе в самых полных деталях.

Особенностями этих новых ракетных комплексов являются два типа сооружений. Некоторые из них включают баллистические ракеты средней дальности, способные к нанесению ядерного удара на расстоянии больше чем 1 000 миль. Каждая из этих ракет способна достичь Вашингтона, Панамского канала, Мыса Канаверал, Мехико или любого другого города в юго-восточной части Соединенных Штатов, в Центральной Америке или в Карибском бассейне.

Другие комплексы, еще не собранные, предназначены для баллистических ракет дальнего радиуса действия - способные нанести удар по большинству городов в Западном Полушарии…. от Гудзонова залива в Канаде до Лимы в Перу. Кроме того, реактивные бомбардировщики, способные нести ядерные боеголовки, в это время перебазируются на Кубу, в то время как необходимые авиабазы для них уже готовы.
         

Это стремительное превращение Кубы в советскую стратегическую военную базу путем размещения там наступательного оружия дальнего действия и массового поражения представляет собой явную угрозу миру и безопасности обеих Америк. Это действие также противоречит заверениям советских представителей, высказанных как публично, так и конфиденциально, что размещение оружия на Кубе носит защитный характер и что Советский Союз не имеет никакой потребности и желания размещать стратегические ракеты на территории любой другой страны. 

Судя по размаху данной акции, становится понятно, что все это было спланировано и осуществлено в течение нескольких месяцев. Однако, 11-го сентября советское правительство выступило с меморандумом, в котором говорилось, что, я цитирую, "оружие и военное снаряжение, находящееся на Кубе, предназначено исключительно для защитных целей" и, я продолжаю цитировать, "Советский Союз имеет настолько мощные ядерные ракеты, что нет никакой необходимости искать базы для них за пределами Советского Союза." Это утверждение было ложно.

В прошлый четверг, когда у меня на руках были все доказательства присутствия советских наступательных вооружений на Кубе, министр иностранных дел СССР Громыко сказал мне в моей резиденции, что советская помощь Кубе, я цитирую, "ставит перед собой целью внести вклад в обороноспособность Кубы", и я продолжаю цитировать, "оружие, поставляемое на Кубу, ни коим образом не является наступательным" и, г. Громыко продолжал, "советское Правительство никогда бы не пошло на развертывание на Кубе оружия массового поражения". Это утверждение также было ложно. 

Ни Соединенные Штаты Америки, ни мировое сообщество не могут допустить преднамеренный обман и наступательные угрозы со стороны любой страны, большой или маленькой. Мы больше не живем в мире, где только фактическое применение оружия представляет достаточный вызов национальной безопасности. Ядерное оружие является настолько разрушительным, а баллистические ракеты настолько быстры, что любая возможность их использования или любое изменение их развертывания может вполне быть расценено как угроза миру.

Много лет и Советский Союз и Соединенные Штаты, признавая этот факт, никогда не нарушали сомнительное статус-кво, которое тем не менее гарантировало, что это оружие не будет использоваться без жизненно важных причин. Наши собственные стратегические ракеты никогда не передавались на территорию никакой другой страны под плащом тайны и обмана; и наша история - в отличие от Советов с конца второй мировой войны - демонстрирует, что мы не имеем никакого желания доминировать или завоевать любую другую нацию. Однако американские граждане проживают теперь под прицелом советских ракет, расположенных на территории СССР или в субмаринах в океане.

В этом смысле, ракеты на Кубе представляют явную опасность. Необходимо также отметить, что государства Латинской Америки никогда прежде не подвергались потенциальной ядерной угрозе. Но эта тайное, быстрое, экстраординарное размещение советских ракет на Кубе в нарушении советских гарантий, это внезапное, тайное решение разместить стратегическое оружие вне советской территории, является преднамеренно провокационным и необоснованным изменением в статус-кво, которое не может быть принято нашей страной.

1930-е годы преподавали нам урок: агрессивное поведение, если ему не воспрепятствовать, в конечном итоге приводит к войне. Наша страна выступает против войны. Мы также верны нашему слову. Поэтому нашей непоколебимой целью должно стать предотвращение использования ядерных ракет против той или иной страны и обеспечить их демонтаж и вывоз из Западного полушария.

Наша политика состояла из терпения и сдержанности, как приличествует быть мирной и мощной нации, стоящей во главе международного союза, но теперь требуются решительные и адекватные действия. Поэтому, в целях защиты нашей собственной безопасности и всего Западного Полушария, властью, полученной мною в соответствии с Конституцией, я предписываю, чтобы следующие меры были приняты незамедлительно:
         

1. Чтобы останавливать размещение советского оружия массового поражения на Кубе, осуществлять строгий карантин - все суда любого вида, направляющиеся на Кубу из любой страны или порта, перевозящие оружие массового поражения, будут возвращены в порт отправки. Этот карантин будет расширен, если нужно, к другим типам грузов. Однако это не относится к грузам, носящим жизненно важный характер.

2. Я приказал непрерывно вести наблюдения за Кубой и ее военными приготовлениями. Если эти наступательные военные приготовления продолжатся, таким образом еще более увеличивая угрозу Западному полушарию, любые наши дальнейшие действия будут оправданы.

3. Любую ядерную ракету, запущенную из Кубы против любой страны в Западном Полушарии, мы расцениваем как нападение Советским Союзом на Соединенные Штаты и нанесем полномасштабный ответный удар по Советскому Союзу.

4. Как необходимую военную предосторожность, я укрепил нашу базу в Гуантанамо и эвакуировал сегодня оттуда обслуживающий персонал.

5. Сегодня вечером на заседании Организации Американских Государств мы вынесем на повестку дня вопрос об этой угрозе с целью поддержки любых наших действий, направленных на ее нейтрализацию. Остальные наши союзники во всем мире будут также приведены в готовность.

6. Согласно Уставу Организации Объединенных Наций, сегодня вечером мы потребуем незамедлительного созыва Совета Безопасности, чтобы принять меры против этой советской угрозы миру. Мы потребуем немедленного демонтажа и изъятия всего наступательного оружия на Кубе под контролем наблюдателей ООН.

7. Я призываю Председателя Советского правительства Хрущева остановиться и устранить эту опрометчивую и провокационную угрозу миру во всем мире и устойчивым отношениям между нашими двумя странами. Я призываю его оставить этот опасный курс, направленный на достижение мирового господства и принять участие в исторической миссии по прекращению гонки вооружений. Он может теперь, чтобы спасти мир от катастрофы, вспомнить свои собственные слова, что не было никакой надобности размещать ракеты вне собственной территории Советского Союза и забрать их с Кубы, воздерживаясь от любых действий, которые лишь усугубят существующий кризис. Мы готовы обсудить все предложения, направленные на устранение напряженных отношений двух сторон, включая развитие действительно независимой Кубы, самостоятельно определяющей свою собственную судьбу. Мы не хотим войны с Советским Союзом, поскольку мы - мирные люди, которые желают жить в мире со всеми другими народами.

Но трудно решать или даже обсуждать эти проблемы в атмосфере страха и запугивания. Именно поэтому эта последняя советская угроза - или любая другая угроза, которая будет сделана независимо или в ответ на наши действия на этой неделе, должна и будет встречена адекватно. Любая враждебная акция в любой точке мира, направленная против безопасности и свободы народов, наших союзников, в первую очередь это касается мужественных жителей Западного Берлина, будет встречена любыми, самыми необходимыми в данной ситуации, ответными мерами.

Наконец, я хочу сказать несколько слов порабощенным жителям Кубы, которых непосредственно касается мое обращение. Я говорю с Вами как друг, как тот, кто знает о вашей глубокой любви к вашей Родине, как тот, кто разделяет ваши стремления к свободе и равноправию для всех. Все американцы с горечью наблюдали, как ваша национальная революция была предана и как ваша родина попала под иностранное влияние. Теперь ваши лидеры больше не кубинские лидеры, вдохновленные национальными идеалами. Они - марионетки и агенты международного заговора, направившего Кубу против ее друзей и соседей в Америке и превратившего ее в первую латиноамериканскую страну, на чьей территории было размещено ядерное оружие.

Ядерное оружие, размещенное на Кубе, находится не в ваших интересах. Оно не приносит вам мир и благосостояние, напротив, оно может только их разрушить. Мы знаем, что народ и земля Кубы используются в качестве заложников теми, кто отрицает свободу и преследует инакомыслие. В прошлом множество раз жители Кубы поднимали восстания, чтобы сбросить тиранов, отнимающих у них свободу. И я не сомневаюсь, что большинство кубинцев сегодня с нетерпением ждет того времени, когда они будут действительно свободны - освобождены от иностранного влияния, свободны в выборе своих собственных лидеров, свободных в выборе своего собственного пути развития, имеющих собственную землю, которые смогут свободно говорить и писать, не опасаясь за собственную безопасность. И тогда Куба будет принята обратно в сообщество свободных наций Западного полушария.

Мои сограждане, никто не сможет с точностью предугадать, какие шаги придется сделать и на какие затраты или жертвы придется пойти, чтобы ликвидировать этот кризис. Но самая большая опасность сейчас состояла бы в том, чтобы не делать ничего. Дорога, которую мы выбрали, полна опасностей, но этот путь наиболее совместим с нашим характером и храбростью нашей нации и нашими обязательствами во всем мире. Стоимость свободы всегда высока, но американцы всегда были готовы платить за это. И единственное, что мы никогда не сможем сделать - это пойти по пути сдачи позиций и капитуляции.

Наша цель состоит не в мире за счет свободы, но в мире и свободе, как в этом полушарии, так и, мы надеемся, во всем мире. И видит Бог, эта цель будет достигнута» [33].

В тот же вечер в Москву ушла следующая шифротелеграмма резидента КГБ в Вашингтоне «Фомина» - Феклисова: 

«Правительство США после двухдневного обсуждения приняло решение о введении военно-морской блокады Кубы. В своем выступлении КЕННЕДИ сослался на якобы создаваемые Советским Союзом ракетные базы на территории Кубы, на поставку им ракет и бомбардировщиков, способных нести ядерные заряды. В связи с этим президент США изложил программу своего правительства: 

          1. На все перевозки военного оборудования на Кубу устанавливается строгий карантин. 

          2. Усиление контроля за положением на Кубе и укреплением вооруженных сил.

       3. Любая атака со стороны Кубы будет рассматриваться как атака со стороны СССР и вызовет соответствующие ответные действия со стороны США.

           4. Эвакуация с базы Гуантанамо семей американских солдат и посылка туда подкреплений.

           5. С целью обсуждения вопроса о советской угрозе странам Западного полушария немедленно провести консультации в ОАГ.

          6. Потребовать срочного созыва заседания Совета Безопасности, на котором американцы намерены потребовать ликвидации вооружений наступательного типа под контролем ООН. Председатель Совета Безопасности (представитель СССР) намерен созвать заседание Совета Безопасности 23 октября.

          7. Президент намерен обратиться с посланием к Н.С. Хрущеву с просьбой прекратить поставку оружия наступательного типа на Кубу и улучшить отношения между СССР и США.

Первая реакция дипломатов ООН на заявление Кеннеди сводится к тому, что США показывают себя в качестве инициатора обострения международной обстановки. При этом США преследуют цель не допустить развития кубинской революции и парализовать накануне выборов обвинения противников Кеннеди в нерешительности. Дипломаты стран-участниц НАТО недовольны односторонним решением правительства США без предварительных консультаций. Делегаты арабских стран считают, что заявление Кеннеди даст им возможность усилить борьбу с Израилем, которому американцы обязались поставить ракетное вооружение и, возможно, заявить об установленной военной блокады Израиля.

В связи с обострением обстановки в США резидентура провела следующие меры: все сотрудники проинструктированы о соблюдении конспирации в работе с агентурой и доверительными связями; оперативный состав направлен на получение секретной информации о политике США в отношении Кубы; приняты меры к усилению охраны здания представительства и повышению бдительности советской колонии» [34].

Режим блокады Кубы, вводившийся в действие с 14 часов по вашингтонскому времени 24 октября, предполагал досмотр всех судов, направляющихся в порты острова, американскими военнослужащими на предмет выявления «запрещенных грузов» (этот «карантин» будет отменен 20 ноября 1962 г. после подписания и реализации советской стороной  соглашений по деэскалации конфликта). Как известно, режим иных санкций против Кубы, просуществовал 62 года:  – только 17 декабря 2014 г. президент Барак Обама объявил об отмене санкций и восстановлении дипломатических отношений с Гаваной. 

Но с 23 по 28 октября в двух столицах шли не только энергичные поиски оптимальных политических решений, но и интенсивный обмен официальными и личными посланиями между Кеннеди и Хрущевым.

23 октября Советское правительство выступило со следующим заявлением: «Вечером 22 октября президент США Кеннеди объявил, что он отдал приказ военно-морскому флоту США перехватывать все суда, следующие на Кубу, подвергать их досмотру и не пропускать суда с оружием, которое по определению американских властей носит наступательный характер. Отдан также приказ вести непрерывное и тщательное наблюдение за Кубой. Таким образом, правительство США фактически устанавливает морскую блокаду Республики Куба. Одновременно начата высадка на американскую базу Гуантанамо, расположенную на территории Кубы, новых американских войск, а вооруженные силы США приводятся в состояние боевой готовности.             

Эти беспрецедентные агрессивные действия президент пытается оправдать рассуждениями о том, будто со стороны Кубы возникает угроза национальной безопасности Соединенным Штатам...

Империалистические круги США пытаются диктовать Кубе, какую политику она должна проводить, какие порядки следует устанавливать у себя дома, какое оружие она должна иметь для своей обороны. Но кто дал право Соединенным Штатам брать на себя роль вершителя судеб других стран и народов?..

Правительство США присваивает себе право требовать, чтобы государства отчитывались перед ним, как они организуют свою оборону, докладывал, что везут на своих судах в открытом море.

Советское правительство решительно отвергает подобные притязания. Наглые действия американского империализма могут привести к катастрофическим последствиям для всего человечества, чего не желает ни один народ, в том числе и народ США... Советское правительство сделает все от него зависящее, чтобы сорвать агрессивные замыслы империалистических кругов США, отстоять и упрочить мир на земле» [35].

С этого дня начался ежедневный обмен посланиями между Хрущевым и Кеннеди, причем обеими сторонами продолжал использовать и конфиденциальный канал «прямой связи».

В тот же день в Москву было отправлено и следующее сообщение об обстановке в США  после обращения президента к нации:

«По словам Винера — сотрудника американской миссии (при ООН – О.Х.), — выступление Кеннеди рассчитано на то, чтобы доказать простому американцу, что правительство Кеннеди может успешно противостоять советскому нажиму и тем самым повысить престиж президента и его партии в глазах избирателей. В то же время американцы рассчитывают с помощью шантажа и нажима добиться поддержки своей политики со стороны стран Латинской Америки в случае применения силы в борьбе с Кубой. В этой связи в прессе, радио и по телевидению США, а также в кулуарах ООН ведется небывалая по своим масштабам антисоветская пропаганда, цель которой – доказать наличие угрозы со стороны СССР и Кубы для США и всех стран Латинской Америки. В то же время, делается попытка показать, что принимаемые американцами меры направлены на обеспечение безопасности прежде всего стран Латинской Америки. В кампанию военного психоза активно включились политические деятели штатов Нью-Джерси, Коннектикута и Нью-Йорка. Губернаторы этих штатов непрерывно проводят совещания со специалистами службы гражданской обороны с целью приведения в состояние боевой готовности противовоздушных средств в этих штатах. Состояние военного психоза в стране губернаторы стремятся использовать для увеличения ассигнований на нужды гражданской обороны и повысить тем самым деловую активность. Рокфеллер — губернатор штата Нью-Йорка прервал избирательную кампанию и возвратился в Олбани. Он отдал распоряжение, — после консультации с Вашингтоном, — привести в боевую готовность атомные бомбоубежища в школах и проверить готовность полиции штата заменить национальную гвардию в случае призыва последней в армию. Рокфеллер распорядился также ускорить окончание строительства подземного помещения для конгресса штата. 

На 24 октября с.г. назначена премьера антисоветского фильма «Мы похороним вас», цель которого доказать американцу агрессивность советской политики, направленной на установление мирового господства» [36].   

23 октября Джон Кеннеди предложил брату вновь встретиться с Большаковым. Однако Роберт от этого отказался, предложив дать соответствующее поручение  Чарльзу Бартлетту. Первая из их встреч состоялась на следующий день в Национальном пресс-клубе.  Бартлетт сразу предупредил Большакова, что встречается с ним «с ведома президента и его брата», и, соответственно, его слова следует расценивать как послание Джона Кеннеди Хрущеву.

Далее он заявил, что «Президент весьма озабочен развитием событий на Кубе, которое напоминает ему исторический обман японцами Рузвельта перед Перл-Харбором».

После этой встречи Большаков отправил в Центр срочное донесение, в котором обращал внимание на три обстоятельства:

      - в США уверены, что на Кубе имеются советские ракеты  среднего радиуса действия;

      - администрация Кеннеди готова пойти на компромиссное урегулирование противоречий;

    - президент США предлагает привлечь к урегулированию кризиса наблюдателей ООН и просит на это время приостановить продвижение новых советских судов с оружием к берегам Кубы.

Однако через несколько часов Бартлетт вновь пригласил Большакова на встречу. На ней он показал Большакову двадцать авиаснимков советских  ракетных установок на Кубе. В правом верхнем углу каждого снимка была надпись: «Только для показа президенту». Судя по всему, фотографирование проводилось регулярно, практически каждый день, и на последних фотографиях уже угадывались очертания ракетных установок.

       - Ну, что вы на это скажете, Джорджи? — спросил Бартлетт. — Держу пари, вам точно известно о присутствии ваших ракет на Кубе. 

Большаков невозмутимо просмотрел фотографии и так же невозмутимо прокомментировал увиденное: 

       - Я никогда не видел этих фотографий и понятия не имею, что на них изображено. Возможно, поля для бейсбола? 

     -  Я такой же специалист, как и ты! - вспылил Бартлетт. - Но Бобби (Роберт Кеннеди, - О.Х.), просил показать тебе эти занимательные картинки.

25 октября эти фотографии были опубликованы в американской прессе.        В этот же день Бартлетт позвонил Большакову и поинтересовался:  

      - Ну как, Георгий, есть ваши ракеты на Кубе или нет?

      - Нет.

     - Хорошо. Бобби просил меня передать вам, что они там есть. Сегодня Хрущев подтвердил это. Президент только что получил телеграмму из Москвы. 

Впоследствии Большаков признавался, что это прозвучало для него как гром среди ясного неба. Следуя установкам из Москвы,  советский разведчик вполне искренне отрицал наличие советских ракет на Кубе, что впоследствии подорвало доверие Джона Кеннеди к этому конфиденциальному каналу связи с Москвой. 

А 24 октября советский резидент в Вашингтоне Феклисов направил в Москву следующую шифротелеграмму, с которой были ознакомлены Председатель Совета министров и Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев, министры обороны Р.Я. Малиновский и иностранных дел А.А. Громыко, некоторые другие члены высшего руководства страны: 

        «23 октября представитель Пентагона А. СИЛЬВЕСТР сообщил иностранному дипломату, что в операции по блокаде Кубы участвует 80 % кораблей второго флота США, в том числе авианосцы, крейсера, эсминцы и подводные лодки, объединенные в специальную группу под условным названием «Ударное подразделение 136».  Пентагон отдал приказ командованию группы пропускать советские суда на Кубу с техническими специалистами, при отсутствии запрещенных грузов. Пентагоном сформирована группа американских и иностранных корреспондентов для отправки ее 26 и 27 октября на борт корабля спецгруппы с целью присутствия при операции захвата какого-либо судна социалистических стран или СССР».

В тот же день в Москву было отправлено и следующее сообщение об обстановке в стране после обращения 22 октября президента к нации «По словам ВИНЕРА — сотрудника американской миссии, — выступление КЕННЕДИ рассчитано на то, чтобы доказать простому американцу, что правительство КЕННЕДИ может успешно противостоять советскому нажиму и тем самым повысить престиж президента и его партии в глазах избирателей. В то же время американцы рассчитывают с помощью шантажа и нажима добиться поддержки своей политики со стороны стран Латинской Америки в случае применения силы в борьбе с Кубой. В этой связи в прессе, радио и по телевидению США, а также в кулуарах ООН ведется небывалая по своим масштабам антисоветская пропаганда, цель которой доказать наличие угрозы со стороны СССР и Кубы для США и всех стран Латинской Америки. В то же время делается попытка показать, что принимаемые американцами меры направлены на обеспечение безопасности прежде всего стран Латинской Америки. В кампанию военного психоза активно включились политические деятели штатов Нью-Джерси, Коннектикута и Нью-Йорка. Губернаторы этих штатов непрерывно проводят совещания со специалистами службы гражданской обороны с целью приведения в состояние боевой готовности противовоздушных средств в этих штатах. Состояние военного психоза в стране губернаторы стремятся использовать для увеличения ассигнований на нужды гражданской обороны и повысить тем самым деловую активность. РОКФЕЛЛЕР — губернатор штата Нью-Йорка прервал избирательную кампанию и возвратился в Олбани. Он отдал распоряжение, — после консультации с Вашингтоном, — привести в боевую готовность атомные бомбоубежища в школах и проверить готовность полиции штата заменить национальную гвардию в случае призыва последней в армию. РОКФЕЛЛЕР распорядился также ускорить окончание строительства подземного помещения для конгресса штата. 

На 24 октября с.г. назначена премьера антисоветского фильма «Мы похороним вас», цель которого доказать американцу агрессивность советской политики, направленной на установление мирового господства».    

Для советского военного и политического руководства безусловную ценность представляла и американская оценка ситуации, изложенная союзникам по НАТО, полученная от резидента в одной из европейских стран: «На заседании Совета НАТО 22 октября с.г. бывший государственный секретарь США АЧЕСОН в своем выступлении остановился главным образом на том, что в течение самых последних недель или, может быть в течение последних нескольких дней, американцы установили, что размещаемое Советским Союзом на Кубе оружие носит наступательный характер. Было оборудовано несколько баз со стартовыми площадками для ракет среднего радиуса действия двух типов. Одни из них имеют радиус действия 1000 миль, другие — 2200 миль. Эти ракеты могут поразить об’екты, расположенные почти на всей территории США, в зоне Панамского канала и на части Канады. Размещение этих ракет на Кубе может привести к резкому изменению соотношения сил. Отныне эти ракеты представляют прямую угрозу США. Некоторые из стартовых площадок уже готовы, строительство других продолжается. Удалось также выявить склады для ядерного оружия. Затем АЧЕСОН сообщил о мерах, принятых правительством США. Американский флот через 24 часа будет останавливать и проверять каждое судно, которое, по его мнению, везет оружие на Кубу.

АЧЕСОН добавил, что Запад вступает в фазу дипломатической и военной напряженности. Он не исключает, что советские суда более или менее добровольно дадут потопить себя американским флотом. Возможно, также будет использовано оружие, размещенное на Кубе. Было бы удивительно, если бы СССР не предпринял ответных мер в Берлине. Американские войска во всем мире, кроме зоны НАТО, приведены в боевую готовность» [37].

В Нью-Йорке 25 октября, в ходе заседания Совета безопасности ООН, одним из пяти постоянных членов которого являлся Советский Союз, представитель США при ООН  Эдлай Стивенсон предъявил увеличенные разведывательные аэрофотоснимки территории Кубы в качестве доказательства ракетного присутствия там СССР. 

26 октября 1962 г. советской зенитной ракетой ПВО над территорией Кубы был сбит американский разведчик U-2. Его пилот майор Р. Андерсон, ставший единственной жертвой этого конфликта, погиб. Этот инцидент стал кульминационной точкой развития кризиса: президент США приказал приступить к разработке операции по высадке американских войск на Кубу.  

В этот же день, после заседания Исполкома, по просьбе брата,  Роберт Кеннеди посетил посольство СССР и просил посла А.Ф. Добрынина срочно передать в Москву, что кризис обостряется, и что на президента США оказывается сильное давление за немедленное начало военной операции против Кубы. После посещения посольства, Роберт Кеннеди позвонил Большакову и подъехал к его дому. Министр и советский дипломат говорили прямо в машине. Роберт повторил, сказанное ранее послу, и добавил, что его брат не хочет столкновения. Однако президент, начавший морскую блокаду Кубы, «стал пленником собственных действий», и, помимо его воли, может случиться непоправимое… Роберт Кеннеди подчеркнул, что Джону «невозможно будет сдержать военных в ближайшие сутки, если не поступит позитивного сигнала из Москвы…».

Разумеется, слова Роберта Кеннеди были незамедлительно переданы в Москву.

Встреча с Робертом 26 октября стала последней в «конфиденциальной миссии» Георгия Большакова. Впоследствии они встречались еще несколько раз, но уже не касались вопросов «большой политики». По инициативе Джона Кеннеди, 26 октября к конфиденциальным переговорам с Кремлем был привлечен резидент КГБ СССР в Вашингтоне Александр Семенович Феклисов.

22 октября советника посольства СССР «Фомина» –Феклисова  попросил  о встрече известный политический обозреватель телеканала Эй-би-си Джон Скали. После ряда зондажных бесед, 26 октября Скали, как он выразился, "по поручению высшей власти",  передал «Фомину» американские  предложения по урегулированию конфликта. Поясняя, по просьбе Александра Семеновича, кого он имеет в виду под "высшей властью", Скали торжественно отчеканил: - президента Соединенных Штатов Америки Джона Фитцжеральда Кеннеди. 

При этом Скали подчеркнул, что президент США "не хочет войти в историю как второй Тодзио" и добивается разрешения кризиса мирным путем». (Тодзио  Хидэки  1941-1944 годах был военным министром и премьер-министром Японии, казнен в 1948 г.  как военный преступник по приговору Международного трибунала в Токио).

Вот как об этой встрече А.С. Феклисов 26 октября информировал Москву:   

          «Резидент КГБ встретился с корреспондентом телевизионной компании Д. СКАЛИ, который рассказал, что в ближайшие 48 часов на Кубе произойдет высадка десанта после бомбардировки ракетных баз. Он поинтересовался, как встретит Советский Союз это решение, что произойдет с Западным Берлином. Резидент ответил, что Западный Берлин будет оккупирован, как минимум, что все социалистические страны, в том числе и Китай, поддержат СССР. СКАЛИ заметил, почему бы КАСТРО не выступить с заявлением о готовности демонтировать и вывезти ракетные установки, если президент США даст гарантию о ненападении на Кубу. Если бы КАСТРО сделал подобное заявление, то оно нашло бы благоприятный отклик в правительственных и военных кругах США. СКАЛИ уклонился назвать, кого из руководителей он имел в виду.

Вечером того же дня СКАЛИ попросил срочно встретиться. На встрече он заявил, что его уполномочили высшие власти в правительстве США сделать следующее предложение: США предлагают КАСТРО выступить с публичным заявлением о готовности демонтировать и вывезти с Кубы ракеты дальнего радиуса действия и никогда их не получать при условии предоставления Соединенными Штатами гарантии о ненападении   на Кубу. КАСТРО должен согласиться на производство демонтажа под наблюдением нейтральных наблюдателей, выделенных ООН. В случае согласия Советского правительства на такое предложение, американское правительство предлагает срочно начать обсуждение этого предложения между ЗОРИНЫМ, СТИВЕНСОНОМ и У ТАНОМ. Американское правительство не возражает против того, чтобы Куба сохранила ракеты оборонительного характера, например, зенитные ракеты «земля-воздух» и ракеты для защиты побережья от боевых кораблей.

Резидент высказал мнение о том, что было бы правильно отвести под контролем наблюдателей ООН американские войска, сконцентрированные на юге США и угрожающие Кубе. СКАЛИ заявил, что президент может дать негласное обязательство на отвод американских войск. СКАЛИ еще раз подчеркнул, что он действительно уполномочен высшими властями сделать упомянутое выше предложение» [38] .

Американские предложения, как известно, были приняты в Москве, и на  следующий  день, 27 октября  Н.С. Хрущев официально признал факт наличия советских ракет на Кубе и согласился на их эвакуацию под международным  контролем, однако - на особых условиях, которые имели конфиденциальный характер и не были включены в официальный документ об урегулировании конфликта. Это касалось обязательств США по демонтажу американских ракет в Турции и отказе от их развертывания в Италии и Японии. 

Необходимо подчеркнуть, что первые лица администрации Кеннеди стремились сохранить в тайне американские инициативы по деэскалации кризиса, переданные Москве через Скали и подтвержденные Робертом Кеннеди. Необходимость соблюдения «конфиденциальность» взаимных  обязательств и договоренностей в то время, хорошо понимали в Москве: она была  необходима президенту Кеннеди для "сохранения лица"  в  период  предстоящей избирательной кампании.

О том, что Кеннеди «был тверд»,  а Хрущев «уступил», свидетельствует и следующая телеграмма А.С. Феклисова на основе бесед с высокопоставленными должностными лицами администрации США от 29 октября: 

«... Послание Н.С. ХРУЩЕВА КЕННЕДИ о ликвидации советских ракетных баз на Кубе под наблюдением ООН было неожиданным для КЕННЕДИ и его советников. В госдепартаменте и в Белом доме считают, что Н.С. ХРУЩЕВ сделал весьма своевременное предложение о ликвидации советских ракетных баз на Кубе взамен на сохранение коммунистического режима КАСТРО. Таким образом, Н.С. ХРУЩЕВ сумел предотвратить возникновение термоядерной войны и этим завоевал в сердцах американцев и других народов симпатию и уважение. КЕННЕДИ от соглашения с Н.С. ХРУЩЕВЫМ по Кубе получил существенные политические выгоды, в частности симпатию внутри страны, которая обеспечит демократической партии победу на предстоящих выборах в конгресс и победу КЕННЕДИ на президентских выборах в 1964 году».

Руководству СССР важно было знать и понимать реакцию на достигнутые соглашения в мире. Об этом Феклисов информировал Москву 29 октября так: 

          «Послание Н.С. ХРУЩЕВА КЕННЕДИ вызывает в целом благоприятную реакцию среди дипломатов, аккредитованных при ООН. Большинство представителей нейтральных стран расценивают предложения Н.С. ХРУЩЕВА как «образец классической дипломатии высшего типа».    

Большинство дипломатов в ООН, несмотря на попытки американской пропаганды представить советские предложения по уменьшению напряженности как результат жесткого курса правительства США, считают, что, благодаря стабилизации обстановки вокруг Кубы СССР может открыть для себя перспективы по достижению новых успехов во внешней политике.

По сообщению испанского корреспондента Ги БУЭНО, среди некоторых американцев начинает преобладать мнение о том, что предложениями по Кубе СССР оградил Кубу от агрессии и достиг тем самым своей основной цели.

По мнению генерала РИКХИ (военный советник У ТАНА), Советский Союз выйдет из кубинского кризиса, значительно укрепив свои международные позиции, что даст ему возможность в дальнейшем требовать ликвидации военных баз в ряде стран. РИКХИ считает, что СССР может поставить вопрос о «демонтировании» военной базы на Окинаве, а для США будет трудно аргументировать свою позицию ввиду того, что эта база не входит в систему НАТО, а также ввиду антивоенных настроений населения Японии.

Дипломаты в ООН обращают внимание на большую выдержку Советского правительства в подходе к кубинскому вопросу. АЛЬСИВАР, советник делегации Эквадора при ООН, полагает, что американцы и не подозревают какой политический эффект на страны Латинской Америки производит выдержка Советского правительства в период кризиса.

ПАТЕНЬО — зам. постоянного представителя Колумбии при ООН подчеркнул, что первый этап кубинского кризиса выиграл СССР, ибо ему удалось «сохранить Кубу для коммунизма». По мнению ПАТЕНЬО, КЕННЕДИ не вполне доволен развертыванием событий вокруг Кубы, так как США не добились свержения правительства Кубы. Заявление США, как считает ПАТЕНЬО, о ненападении на Кубу будет сдерживать подготовку агрессии. 

В неофициальных беседах дипломаты отмечают также, что заявление КЕННЕДИ о гарантиях в отношении Кубы было сделано в самой общей форме. Исполнительный секретарь экономической комиссии ООН для Латинской Америки ПРЕБИШ считает, что, несмотря на заявление КЕННЕДИ о ненападении на Кубу, остается вероятность проведения США политики свержения правительства КАСТРО вооруженным путем».

О реальных оперативных возможностях вашингтонской резидентуры свидетельствует и следующая телеграмма Феклисова, излагающая американскую оценку роли непосредственных участников геополитического противостояния от 30 октября 1962 г.,  излагающая выступление  Государственного секретаря США перед американскими журналистами.

«…PACK заявил, что разрешение кубинского кризиса неверно оценивать как полную победу США, т. к. американцы были вынуждены дать гарантии о ненападении на Кубу, в результате чего в западном полушарии сохранится очаг распространения коммунизма. PACK предостерег от попытки изображать кубинский кризис как поражение ХРУЩЕВА и просил воздержаться от публикации статей, унизительных или оскорбительных для ХРУЩЕВА.

По словам РАСКА, у американского правительства имеется свидетельство того, что ХРУЩЕВ находился под сильным давлением советской военной группы, что подтверждается посланием ХРУЩЕВА от 27 октября, которое настолько отличается от послания от 26 октября, что трудно поверить, что они написаны одним человеком. Чтобы не ставить ХРУЩЕВА в неудобное положение, его послание от 26 октября не будет опубликовано. PACK заявил, что США должны «помочь» ХРУЩЕВУ и не должны предпринимать ничего такого, что ослабило бы его позиции, учитывая различия в позиции различных группировок в Советском правительстве в отношении кубинского вопроса. Американцы должны проявлять осторожность, поскольку Советский Союз возможно попытается в ближайшее время взять реванш в районах мира, где обстановка более благоприятна для него, чем она была на Кубе.

PACK указал на берлинский вопрос, причем, по его словам, твердая позиция США в кубинском вопросе отнюдь не должна быть образцом для позиции США по другим международным проблемам. Кубинский кризис дает основание надеяться, что советские позиции по другим вопросам, в том числе по берлинскому, будут такими же разумными и спокойными.

Американцы опасаются, что в ближайшие дни важнейшей проблемой может стать индийско-китайский конфликт, причем, по словам РАСКА, Советский Союз может оказаться вынужденным поддержать в этом конфликте Китай. В ближайшее время США, по словам РАСКА, не пойдут на совещание на высшем уровне или на личную встречу КЕННЕДИ с ХРУЩЕВЫМ, поскольку это может создать впечатление какого-либо сговора с Советским Союзом и вызовет беспокойство у союзников».

А в устном послании президенту Кеннеди Никита Сергеевич Хрущев 30 октября 1962 г. прозорливо подчеркивал: 

«К общему нашему удовлетворению, мы перешагнули, может быть, даже через самолюбие. Видимо, найдутся такие бумагомаратели, которые будут выискивать блох в нашей договоренности, копаться, кто кому больше уступил. А я бы сказал – мы оба уступили разуму и нашли разумное решение,  которое дало возможность обеспечить мир для всех, в том числе и тех, которые будут пытаться что-то выискивать…» [39].

Помимо обмена конфиденциальными посланиями, между Белым домом и Кремлем с 26 октября шли не только активные поиски выхода из возникшего кризиса, но и активный обмен официальными посланиями между  Н.С. Хрущевым и Джоном Кеннеди [40].

«Фактически к исходу этих тринадцати дней, - напишет потом Георгий Никитович Большаков,  -  мир заглянул в бездну ядерной катастрофы. И надо отдать должное и Хрущеву, и президенту Кеннеди за то, что у них обоих хватило политического мужества прийти к пониманию, что в кубинском кризисе не будет ни победителей, ни побежденных».

20 ноября, после завершения вывоза с Кубы под контролем ООН советских ракет, Джон Кеннеди на пресс-конференции заявил о снятии морской блокады Кубы. 

Каковы же общие итоги и уроки Карибского кризиса?

По нашему мнению, главный итог Карибского кризиса для всего мира состоял в том, что руководящие круги США внезапно осознали, что в мире появилась вторая сверхдержава – Советский Союз.  И что отныне Вашингтону предстоит планировать, готовить и осуществлять свои внешнеполитические акции именно с учетом данного факта, с оглядкой на мнения и позицию СССР.

Принятое на себя администрацией США обязательство не вторгаться на Кубу соблюдалось даже после гибели  президента Джона Кеннеди в ноябре 1963 г. в Далласе.

К его непосредственным итогам также с полным правом можно отнести и установление прямой "горячей линии" телефонной связи между руководителями двух мировых держав, между Белым домом и Кремлем, договоренность о чем была достигнута в ходе переговоров в Женеве 20 июня 1963 г.  

Еще одним важным итогом и результатом Карибского кризиса стало заключение в последующие годы международных Договоров о запрете ядерных испытаний в трех средах (1963 г.), о нераспространении ядерного оружия (1964 г.), начало переговоров по сокращению запасов оружия массового поражения (ОМП). 

Еще одним непосредственным результатом этого кризиса для СССР стало обнаружение в Атлантическом океане американской разведывательной системы SOSUS (Sound Surveillance System, системы донных микрофонов), предназначенной обнаруживать и отслеживать перемещение подводных целей, о чем американцы до сих пор предпочитают не вспоминать в открытой печати. 

А все это в совокупности требовало пересмотра всей внешнеполитической доктрины США. Официально новая внешнеполитическая доктрина США была провозглашена новым  президентом  США Линдоном Джонсоном 23 мая  1964  г. Ее целью было объявлено "ослабление международной напряженности и устранение опасностей,  связанных с "холодной войной" между государствами, придерживающимися различных идеологий".

Как отмечает американский историк Джозеф Найт, «В информационный век побеждает тот, чья история убедительнее, чья история способна привлекать людей».

На Западе, особенно в США,  события осени 1962 г. окружены множеством мифов. Их общий смысл сводится к тому, что «хорошая» держава обязательно должна выиграть и выйти победителем. А суть этого исторического сюжета интерпретируется как стремление «агрессивного и нахального» Хрущева давить на интеллигентного и мягкого Кеннеди, для чего и была предпринята попытка создания военной базы на Кубе. Но Джон Кеннеди преобразился и «показал Советам железный кулак». А Хрущев испугался и приказал убрать ракеты с Кубы. Как мы, однако, показали выше, факты свидетельствуют прямо об обратном.

Отсюда – и многочисленные натяжки, искажения и прямое их замалчивание фактов. Естественно, эти мифы не могут не влиять и на российских граждан. О принятии такой капитулянтской позиции свидетельствует следующее суждение одного из авторов, писавшего о Карибском кризисе: «Советское правительство предложило вывести с Кубы наше оружие в обмен на невмешательство [США] в дела Кубы и сохранение суверенитета этой страны».  

В нашей стране события Карибского кризиса тоже имеют преимущественно негативную оценку,  как мнимые  «проигрыш и унижение СССР», причиной чего стал, якобы, «авантюризм и волюнтаризм»   Н.С. Хрущева,  о чем на октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК КПСС прямо заявил его недавний выдвиженец А.Н. Шелепин. (Он, равно как и Л.И. Брежнев, был далеко не в полном объеме осведомлен о принимавшихся советским руководством решениях в отношении Кубы и в связи с возникновением кризиса).

Некоторые отечественные источники, вслед за иностранными, говорят об «односторонней вине СССР»  в возникновении этого международного конфликта.  Так учебник «История России» для учащихся 10-х классов 2017 года издания. сообщает о рассматривавшихся нами событиях лишь следующее: «Наиболее опасным стал Карибский кризис 1962 г., когда по решению советского руководства на Кубе были размещены ядерные ракеты средней дальности. США в ответ начали готовить вторжение на Кубу. Мир оказался на пороге ядерной войны. Ее удалось избежать в последний момент благодаря компромиссу между Кеннеди и Хрущевым». Учебник «История России. ХХ – начало XXI века», 2011 г. добавляет к этому лишь следующее:

«Урегулирование конфликта на компромиссной основе стало возможным благодаря выдержке и здравомыслию, проявленному двумя лидерами – президентом США Дж. Кеннеди и Н.С. Хрущевым» [41].

Возвращение на Родину

Президент Джон Кеннеди запомнился американцам тем, что в своей инаугурационной речи сказал:   

- Не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, спрашивайте, что вы можете сделать для своей страны! ( – Ask not what your country can do for you; ask what you can do for your country).

5 декабря 1962 г. в газете «Сатердей ивнинг пост» («Saturday Evening Post») была напечатана статья Чарльза Бартлетта и Стюарта Олсопа о том, что во время «ракетного кризиса» Хрущев дезинформировал президента Кеннеди через свое доверенное лицо в Вашингтоне – журналиста Георгия Большакова.

14 декабря, во время последней их встречи, Роберт Кеннеди поинтересовался у «Джорджи», не повредят ли его дальнейшей карьере публикации американской прессы? (Сам Роберт свое участие в появлении публикаций отрицал, говоря, что и для него они стали полной неожиданностью). 

Георгий Никитович отшутился: 

- Без работы не останусь!  

Но, как профессионал, Георгий Никитович прекрасно понимал, что подобная расшифровка исключала возможность его дальнейшего использования в активной разведывательной работе.

В декабре 1962 г. начальник ГРУ принимает решение об отзыве Г.Н. Большакова из Вашингтона в Москву.  Чарльз Бартлетт устроил в его честь прощальный приём. Там Георгий Никитович произнёс короткую, шуточную речь. 

 - Мы пошли навстречу Соединённым Штатам и сделали довольно много уступок, - сказал он. - Вы потребовали от нас вывести ракеты - мы их вывели. Вы потребовали от нас вывести бомбардировщики - мы это сделали. Вы, наконец, потребовали отозвать Большакова - меня отзывают. Но учтите - больше вам уступок не будет.    

Присутствующие на приёме оценили изящную шутку «Джорджи». В журналистских кругах она была признана лучшей шуткой года.

В личном послании Н.С. Хрущеву, датированном 14 декабря 1962 г., Джон Кеннеди писал: «Мы были рады возможности частного обмена мнениями через господина Большакова, и я огорчен, что он уезжает в Москву. Мы считаем, что он сделал очень много для улучшения связи и взаимопонимания между двумя нашими правительствами…» [42].

Посол А.Ф. Добрынин также отправил министру обороны телеграмму, в которой высоко оценил миссию Большакова, и просил трудоустроить Георгия Никитича. 

Успешность исполнения Большаковым отведенной ему историей роли подчеркивал и историк разведки И.А. Дамаскин.

Возложенные на него задачи, отмечал В.А. Гаврилов, «Большаков выполнял безукоризненно, проявив себя как весьма незаурядная личность. Он показал себя энергичным, изобретательным и интеллектуально одаренным разведчиком и посредником-дипломатом, наделенным как природной смекалкой, так и редким человеческим обаянием. Именно эти качества обусловили то доверие, которое испытывали к Большакову президент Кеннеди и его брат Роберт» [43]. 

Бывший начальник «Марка» И.А. Серов небезосновательно отмечал: «ГРУ и Большаков, конечно, не делали большую политику, но участвовали в ней. Наиболее важные неофициальные переговоры шли по нашей линии».      Следует, однако, подчеркнуть, что это отнюдь не заслуга самого Серова, а следствие решения, принятого Н.С. Хрущевым, и оперативного мастерства разведчика Г.Н. Большакова.

После возвращения в Москву  «дело»  Георгия Никитовича, точнее о его расшифровке американской прессой, и возникшим в этой связи дипломатическом казусе,  рассматривалось  специальной комиссией министерства обороны, которая пришла к выводу, что никаких претензий к Георгию Никитовичу не имеется и что он безупречно выполнял свой служебный долг и указания руководства. 

На докладе комиссии его «по делу» министр обороны Родион Яковлевич  Малиновский, в свою очередь, наложил утверждающую резолюцию: «Претензий к тов. Большакову нет. Дать достойную работу».

После положенного отпуска, он получил назначение на работу «под прикрытием» в Агентство печати «Новости» редактором отделения теленовостей. 

Дальнейшая судьба Георгия Никитовича Большакова оказалась трагической: тяжело заболела любимая жена, ушел из жизни единственный сын…

После увольнения из ГРУ в 1977 г., Георгий Никитович стал главным редактором ежемесячного иллюстрированного общественно-политического журнала «Советский Союз», издававшегося на 19 языках народов мира. (По иронии судьбы, одним из его подчиненных в редакции окажется А.И. Аджубей).

За годы, прошедшие после Карибского кризиса, на Западе о Большакове писалось немало. В нашей же стране заслуженный разведчик оставался безвестен и проживал в полном забвении.

Последние годы жизни Георгий Никитович прожил в двенадцатиметровой комнатке в коммунальной квартире на Бережковской набережной. В комнате стояли только кровать и тумбочка, на которой он что-то постоянно писал. Пол был завален исписанными листами. Его никто не навещал. Он отчаянно нуждался и, бывало, питался только тем, что приносила ему добросердечная соседка. «Меня предали все, – повторял он ей. – Меня предали все, кого я считал своими друзьями».  

       Он жил наедине со своими воспоминаниями.

Только в преддверии проводившейся в Москве первой американо-советско-кубинской конференции, посвященной Карибскому кризису, Георгий Никитович опубликовал свои краткие воспоминания [44]. 

Историк А.А. Фурсенко, познакомившийся с Георгием Никитовичем в 1989 г. на упомянутой конференции, писал, что он «производил приятное впечатление и был интересной личностью, собирался продиктовать свои мемуары». Однако 30 марта 1989 г. в возрасте 67 лет Георгий Никитович Большаков скоропостижно скончался...

Только в мае 1998 г., благодаря инициативе Е.М. Примаков (в то время директор Службы внешней разведки России), А.А. Кокошина (заместитель министра обороны), и В.В. Путина (заместитель руководителя администрации президента – начальник контрольного управления) Георгий Никитович Большаков был награжден орденом Почета (посмертно).

Тогда о нем вспомнили и начали упоминать его имя в контексте событий Карибского кризиса и советско-американских отношений.

В  России в 2009 г. был создан мини-сериал «В одном шаге от Третьей мировой», рассказывающий о миссии Г.Н. Большакова в Вашингтоне. Не может, однако, не вызывать удивления тот факт, что его авторы (режиссеры А. Гирба и И. Ветров), искажая историческую правду, показали своего героя, как противостоящего ограниченному, косному и недальновидному руководству ГРУ. Оставим, однако, эти домыслы на совести создателей сериала.

К столетию Главного разведывательного управления Генерального штаба, в 2018 г. вышел документальный фильм «Карибский кризис. Тайный связной», рассказавший зрительской аудитории о роли Георгия Никитовича в установлении канала конфиденциальной связи между Кремлем и Белым домом.

А как же сложилась судьба одного из самых активных участников тех событий – советского резидента в Вашингтоне «Фомина»?

Во время этой командировки с США Александру Семеновичу довелось пережить еще один глубокий кризис в отношениях между нашими странами. Речь идет об убийстве 22 ноября 1963 г. президента США Джона Кеннеди реэмигрантом из СССР Ли Харви Освальдом, объявленным убийцей-одиночкой, чему сегодня мало кто из американцев верит.

После возвращения в апреле 1964 г. в Москву, Александр Семенович продолжил работу в центральном аппарате разведки, а в 1968 г. был назначен заместителем начальника Краснознаменного института КГБ СССР, готовившего советских разведчиков. Вышел в отставку в 1974 г.

В сентябре 1994 г. на американо-кубинско-российской конференции по истории Карибского кризиса в Москве Александр Семенович  впервые рассказал о своем участии в разрешении этого межгосударственного конфликта. (Автору довелось именно тогда познакомиться с Александром Семеновичем. Его рассказ и выступления на конференции иных ее участников и легли в основу статьи «О пользе открывать исторические архивы», с которой мы и начали это повествование).

Указом Президента Российской Федерации от 15 июня 1996 г. за успешное выполнение специальных заданий по обеспечению государственной безопасности в условиях, сопряженных с риском для жизни, проявленные при этом героизм и мужество, Александру Семеновичу Феклисову было присвоено звание Героя Российской Федерации.

О трудной работе советских разведчиков за рубежом Александр Семенович  рассказал в принадлежащих его перу книгах «За океаном и на острове» (М., 1994, 1996), и «Признание разведчика» (М., 1999, 2016).

Еще при жизни Феклисова в 2000 г. в США вышел фильм «13 дней», роль в котором советского резидента Фомина сыграл актер Борис Крутоног.

Александр Семенович ушел из жизни 26 октября 2007 г. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.

Пресс-бюро Службы внешней разведки России выпустило пресс-релиз, сообщавший о смерти Героя Российской Федерации. Американская пресса на его кончину откликнулась следующим образом:

«Нью-Йорк Таймс»: «Как сообщило   Пресс-бюро Службы внешней разведки России, 26 октября 2007 г. ушел из жизни разведчик, которого в США называли посредником между Кремлем и Белым домом в период Кубинского  кризиса 1962 года».

«Лос-Анжелес Таймс»: «Во время шпионской деятельности в Нью-Йорке с 1941 по 1946 год ему удалось проникнуть в тайну ядерного проекта США».

«Вашингтон Пост»: «В Москве в возрасте 93 лет скончался главный шпион периода холодной войны. Конспирация и тайные операции были стилем его жизни».

Как подчеркивал в одном из своих интервью начальник Пресс-бюро СВР С.Б. Иванов, «Мы и предположить не могли, когда распространяли пресс-релиз о трагической кончине видного разведчика, что эта весть потрясет весь мир. Мало того, что наша страна узнала о смерти, невероятная реакция была за рубежом. В годы войны он был на передовой, вдали от линии фронта, в годы холодной войны он был в эпицентре этих событий – самых опасных и трагических. Мастер тайных операций. Имя этого человека занесено золотыми буквами в книгу истории отечественной разведки…».

В 2017 г. Россия увидела документальный фильм «Александр Феклисов. Карибский кризис глазами резидента».

Накануне столетия со дня образования советской разведки, 16 декабря 2020 г. в телеэфир вышел документальный фильм «Бомба. Наши в Лос-Аламосе», в котором, в частности, рассказывается и об иных страницах биографии Александра Семеновича Феклисова. 

20 декабря 2017 г., выступая на торжественном собрании, посвященном столетию образования советских органов госбезопасности, Президент Российской Федерации В.В. Путин подчеркнул:

          - И как бы ни менялись эпохи, абсолютное большинство людей, выбирающих эту трудную профессию, всегда были настоящими государственниками и патриотами, которые достойно и честно выполняли свой долг, на первое место ставили службу Отечеству и своему народу. 

Нужно поставить надёжный барьер внешнему вмешательству в нашу общественную и политическую жизнь, пресекать деятельность иностранных спецслужб, которые, - а это не секрет, - пытаются всячески активизировать свою работу в России. Нужно обеспечивать информационное и аналитическое сопровождение важнейших государственных решений в сфере оборонной и международной политики [45].

Источники и примечания

1. Кастро Фидель Александро Рус (1926-2016) - революционный, государственный и партийный деятель Кубы. В 1959-2008 гг. - председатель Совета министров Кубы, Первый секретарь Коммунистической партии Кубы.

2. Семичастный В.Е. Спецслужбы СССР в тайной войне. М., 2016, СС. 309-310.

3. Кастро Рауль Модесто Рус (1931) – младший брат лидера кубинской революции Фиделя Кастро Рус (1926-2016). Участник революционной борьбы, государственный и партийный деятель Республики Куба. С 16 февраля 1959 г по 24 февраля 2008 г. – министр обороны Кубы. Занимал и ряд других высших государственных постов Республики Куба.

4. Инаугурационная речь Дж. Ф. Кеннеди. // История холодная война. 

[Электронный ресурс]. // http://www.coldwar.ru/kennedy/speech.php. (Дата обращения 29.11.2020).

5. Подробнее см.: Борьба у края ядерной пропасти. // Очерки истории российской внешней разведки. Том V. 1945 – 1965 годы. М., 2014. // https://military.wikireading.ru/29311; Феклисов А.С. Признание разведчика. Миссии: Атомная бомба, Карибский кризис. М., 2016, СС. 296-324; Семичастный В.Е. Спецслужбы СССР в тайной войне. М., 2016, СС. 308-326.

6. Клайн Р. ЦРУ от Рузвельта до Рейгана. (Издание на русском языке). New-York, 1988, с. 166.

7. Феклисов А.С. Признание разведчика. Миссии: Атомная бомба, Карибский кризис. М., 2016, с. 296.       

8. Подробнее об интервенционистских планах США в отношении Кубы см.: Хинкл У., Тёрнер У. Рыба красного цвета. История одной тайной войны. М., 1983; Борьба у края ядерной пропасти. // Очерки истории российской внешней разведки. Том V. 1945 – 1965 годы. М., 2014. // https://military.wikireading.ru/29311; Семичастный В.Е. Спецслужбы СССР в тайной войне. М., 2016, СС. 308-326.

9. Ладыгин Ф.И., Лота В.И.  ГРУ и Карибский кризис. Секретная  хроника опасной конфронтации. М., 2012, с. 50.

10. Ладыгин Ф.И., Лота В.И.  ГРУ и Карибский кризис. Секретная хроника опасной конфронтации. М., 2012, с. 50.

11. Ладыгин Ф.И., Лота В.И. ГРУ и Карибский кризис. Секретная хроника опасной конфронтации. М., 2012, с. 18.

12. Громыко А.А. 1036 дней президента Кеннеди. М., 1971, СС. 129-130.

13. Кеннеди Р. 13 дней. Свидетельство о кубинском кризисе. (Перевод И. Брукса). Париж, 1969, с. 77. // https://vtoraya-iteratura.com/pdf/Kennedi_13_dnej_1969__ocr.pdf. (Дата обращения 9.12.2020). Англоязычную версию книги см.: https://celz.ru/robert-f-kennedy/437609-thirteen_days.html.

14. Ладыгин Ф.И., Лота В.И. ГРУ и Карибский кризис. Секретная хроника опасной конфронтации. М., 2012, с. 30.

15. Текст указаний Большакову Г.Н. см.:  Ладыгин Ф.И., Лота В.И. ГРУ и Карибский кризис… М., 2012, с. 36-41.

16. Дамаскин И.А. Вожди и разведка. От Ленина до Путина. М., 2012, с. 267.

17.  Гаврилов В.А. Связной и посредник между главами супердержав. О роли военного разведчика Георгия Большакова в урегулировании Карибского кризиса. // Независимое военное обозрение. М., 2018, 21 декабря. // https://nvo.ng.ru/spforces/2018-12-21/12_1027_posrednik.html. (Дата обращения 16.11.2020).

18. Последняя публикация документов Кеннеди состоялась в январе 2012 г. см.: Опубликованы записи разговоров Кеннеди и Громыко. // https://life.ru/p/80017. Часть рассекреченных США обсуждений Карибского кризиса в октябре – ноябре 1962 г.  опубликована в приложении к монографии С.А. Микояна Анатомия Карибского кризиса. М., 2006.

19. See: Source: US Department of State, Foreign Relations of the United

States          1961—1963, Volume X Cuba, 1961—1962 Washington, DC. // https://www.mtholyoke.edu/acad/intrel/cuba/mongoose.htm. (Дата обращения 4.11.2020).

20. История Российской внешней разведки. В 6 томах. Том V. М., 2014, сс. 706-707.

21. Серов И.А. Записки из чемодана. Тайные дневники первого председателя КГБ. М., 2016, сс. 567-568. Бирюзов Сергей Семенович (1904-1964) Маршал Советского Союза, с марта 1955 г. – заместитель министра обороны, с апреля 1962 г. – главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения (РВСН), с марта 1963 г. – начальник Генерального штаба СССР. Захаров Матвей Васильевич (1898-1972) Маршал Советского Союза, с апреля 1960 г. - начальник Генерального штаба СССР.

22. Язов Д.Т. Ракетно-ядерный щит Отечества. // Карибский кризис. 50лет спустя. М., 2006. // https://history.wikireading.ru/306251. По зарубежным данным, в 1961 г.  соотношение ядерных зарядов США и СССР было не менее 10 : 1 (24 111 : 2 4 71). See: Gray C.S. War, Peace and International  Relations: An Introduction to Strategic History. Routledge, 2007, p. 212 // http://www.warconflict.ru/rus/catalog/?action=shwprd&id=1066. (Дата обращения 4.12.2020).

23. Малиновский Р., Захаров М. План создания группировки советских войск на Кубе. 24 мая 1962 г. Печатается по: Язов Д.Т. Карибский кризис. 50 лет спустя. М., 2006, СС. 179-180.

24. Семичастный В.Е. Спецслужбы СССР в тайной войне. М., 2016, с. 316; Ладыгин Ф.И., Лота В.И. ГРУ и Карибский кризис… с. 71.

25. President Kennedy Statement on Soviet Military Shipments to Cuba. September 4, 1962. CMC/NSA. Цитируется по: Ладыгин Ф.И., Лота В.И. ГРУ и Карибский кризис… с. 61.

26.  Иванов В. Что ждет парней с «виргинской фермы» // Независимое военное обозрение, М., 2015, № 36, 2-8 октября.

27. Неизвестные страницы «Карибского кризиса». // Хранитель. Медиапортал о безопасности. [Электронный ресурс]. // https://psj.ru/nb-arhiv/sekretnye-arkhivy/26421-neizvestnye-stranitsy-karibskogo-krizisa.html. (Дата обращения 2.12.2020).

28. Гаврилов В.Г. Связной и посредник между главами супердежав. О роли военного разведчика Георгия Большакова в урегулировании Карибского кризиса. // Независимое военное обозрение. М., 21 декабря 2018 г. // https:// nvo.ng.ru/spforces/2018-12-21/12_1027_posrednik.html. (Дата обращения 09.11.2020).

29. Кеннеди Р. 13 дней. Свидетельство о кубинском кризисе. (Перевод И. Брукса). Париж, 1969, СС. 8, 11-13.  // https://vtoraya-literatura.com/pdf/Kennedi_13_dnej_1969__ocr.pdf. (Дата обращения 9.12.2020).

30. Названные документы ЦРУ представлены здесь: CIA Documents on the Cuban Missile Crisis. Washington, D.C., 1992. // https://ru.scribd.com/doc/136836609/CIA-Documents-on-the-Cuban-Missile-Crisis-CIA-1992. (Дата обращения 28.10.2020). 

31. Гасюк А. Секунды до Третьей мировой. США рассекретили архивы и узнали: русские и американцы могут договариваться, если захотят. // Российская газета. М., Федеральный выпуск « 242 (5915), 19 октября 2012 г. // https://rg.ru/2012/10/19/krisis.html.  (Дата обращения 29.10.2020).

32.  Громыко А. 1036 дней президента Кеннеди. М., 1971, СС. 218-219.

33. Обращение Дж. Кеннеди к американскому народу 22 октября 1962 г.  // История холодной войны. [Электронный ресурс]. // http://www.coldwar.ru/kennedy/rocket_speech.php.

34. Цитируется по: История Российской внешней разведки. В 6 томах. Том V. М., 2014. // См.: https://military.wikireading.ru/29446. (Дата обращения 27.11.2020).

35. Газета «Правда». М.,  24 октября 1962 г.

36. Эта и последующие цитируемые шифртелеграммы КГБ  из Вашингтона в Москву опубликованы: История Российской внешней разведки. В 6 томах. Том V. М., 2014.

37. Очерки истории российской внешней разведки. Том 5. Документ № 95. // https://military.wikireading.ru/29462.

38. См.:  https://military.wikireading.ru/29466. (Дата обращения 17.10.2020). Зорин В.А. – советский дипломат, в 1960 – 1963 гг. постоянный представитель СССР в ООН. Стивенсон Эдлай Эвинг (Второй) – американский политический и государственный деятель, в 1961 – 1965 гг. – постоянный представитель США при ООН. У Тан – с 3 ноября 1961 г. – исполняющий обязанности, с 30 ноября 1962 г. Генеральный секретарь ООН.

39. Устное послание Н.С. Хрущева Кеннеди 30 октября 1962 г. // 1962 г. Переписка Дж. Кеннеди и Н.С. Хрущева. [Электронный ресурс]. История государства и права США – Проект «AVALON». Русская версия проекта Йельской школы права – Avalon.law.yale.edu. // https://avalon-law.ru/2019/11/06/1962-perepiska-dzh-kennedi-i-n-s-hrushheva/.

40. Переписка Н.С. Хрущева и Дж. Кеннеди по Кубинскому кризису. Совместная публикация МИД России и Государственного департамента США. // Международная жизнь. М., 1992, № 6; 1962 г. Переписка Дж. Кеннеди и Н.С. Хрущева. [Электронный ресурс]. История государства и права США – Проект «AVALON». Русская версия проекта Йельской школы права – Avalon.law.yale.edu. // https://avalon-law.ru/2019/11/06/1962-perepiska-dzh-kennedi-i-n-s-hrushheva/.    

41. Горюнов М.М., Данилов А.А., Моруков М.Ю. (под ред. Академика РАН А.В. Торкунова).  История России. Для 10-х классов. М., 2017, СС. 138-139; Загладин Н.В., Козленко С.И., Минаков С.Т., Петров Ю.А. История России. XX – начало XXI века. Для учащихся 10-х классов. М., 2011, с. 260.

42.  Болтунов  М.Е. Кеннеди – Хрущев: секретный канал связи. // Болтунов М.Е. Разведчики, изменившие мир. М., 2009. // https://military.wikireading.ru/hExUpLMXbQ. (Дата обращения 11.11.2020).

43. Дамаскин И.А. Вожди и разведка. От Ленина до Путина. М., 2012, с. 256, 267-270; Гаврилов В.А. Связной и посредник между главами супердержав: О роли военного разведчика Георгия Большакова в урегулировании Карибского кризиса. // Независимое военное обозрение. М., 21 декабря 2018 г.  

44. Большаков Г.Н. Горячая линия. Как действовал секретный канал Джон Кеннеди – Никита Хрущев. // Новое время. М., 1989, № 4,  СС. 38-40; № 5, СС. 40-42; № 6, СС. 38-42.  

45. Президент присутствовал на торжественном вечере, посвященном Дню работника органов безопасности. 20 декабря 2017 г. [Электронный ресурс]. // http://www.kremlin.ru/events/president/transcripts/56452.