Свидетельства зверств колчаковцев
В этом году опять всплыла тема Колчака. На сей раз с помощью образа английского офицера поздравляли с Днём Красной Армии. Рассмотрим, чем же на самом деле отличился и прославился Колчак в нашей стране.
Источник
Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего.
— Михаил Ломоносов
За Советскую власть!
Шёл 1919 год. По всей нашей стране полыхала Гражданская война, развязанная контрреволюцией — интервентами и их наймитами, организованная и финансируемая банкирами Запада. Партия Большевиков во главе с В.И. Лениным мобилизовала силы молодой Советской республики на освобождение Урала от иностранных интервентов и белогвардейских банд верноподданного Англии Колчака, окопавшегося в г. Омске и провозгласившего себя Верховным правителем России.
Весной и летом 1919 года широко развернулось наступление Рабоче-крестьянской Красной армии. Колчаковские белобандиты беспорядочно отступали на восток. Перед отступлением из города Екатеринбурга (Свердловска) колчаковцы усилили и без того жестокий террор против местного населения. Белобандиты Колчака совсем обезумели в своем терроре, ежедневно они расстреливали десятки, а то и сотни ни в чем не повинных местных жителей. Неоднократные народные выступления против колчаковского террора жестоко карались белобандитами.
О безумной жестокости колчаковских казаков свидетельствуют совершенные ими массовые расстрелы и братские могилы безвинно казненных крестьян и рабочих, находящиеся вдоль всего Сибирского тракта.
В нашей партии было изначально около 160 человек арестованных. Гнали нас конным быстрым шагом. Физически слабые люди, не в силах идти (бежать) задыхались и падали. Казаки им отрубали головы шашками или закалывали насмерть штыками. До села Никольского арестованные прибыли почти в половинном составе. От четвертой версте от села Никольского казаки расстреляли 13 человек. Потом в двух верстах от села Черемыша всех арестованных сбили в одну кучу и дали по нам залп из винтовок. Мы все попадали на землю. Потом казаки крикнули:
«Кто еще жив, беги, спасайся!»
Несколько человек бросилось бежать, но были настигнуты казачьими пулями. Потом послышалась команда: «В штыки» и озверевшие от пролитой крови казаки бросились добивать раненых. Казачий есаул — командир отряда приказал убить всех арестованных.
Г.Е. Обоскалов, будучи ранен, лежал, притворившись мертвым, но казаки долго ходили и добивали штыками раненных и кололи мертвых. Штык, направленный Обоскалову в живот, прошел в одежду и задел кожу. Превозмогая боль, Григорий Егорович не выказал признаков жизни. Из 160 арестованных выжило от ран, спаслись от смерти всего 10 человек.
87 борцов за Советскую власть похоронено в братской могиле неподалеку от села Черемыш. Остальные похоронены в отдельных могилах около Сибирского тракта.
В 1924 году на этих могилах были воздвигнуты памятники, за которыми теперь ухаживают пионеры и школьники Черемышской и Никольской школ.
Памятник жертвам белого террора у села Никольского. Установлен 24 августа 1924 года. Снимок 1927 годаДавно отгремели годы бело-колчаковского террора во время Гражданской войны на Урале, но по-прежнему в памяти наших сердец хранится светлый образ людей, отдавших жизнь ради счастья своего народа.
Не только видел их всех в лицо в своей обычной рваной одежонке, какие были при последнем бое, а даже как бы слышал их предсмертные крики, зная своих друзей и знакомых по голосам.
Зимняя стужа постепенно возвращала меня к действительности, прерывая размышления, и дорогие сердцу образы начали исчезать в снежном пространстве с полянами и перелесками вдали. Старые, хмурые березы, толпившиеся хохлатой толпой возле тракта, напоминали, что здесь вековая дорога горя, слез, проклятий и насилия.
Солнце большим красным холодным шаром садилось в холодную мглу. С ближайшей березы на памятник блестками осыпался иней. Это пролетел с карканьем одинокий ворон. Видимо, он здесь обычный гость. Налетает время от времени помечтать на то место, где когда-то пышно пировал по следам адмирала Колчака, душителя рабочих и крестьян и оставившего здесь сотни и тысячи братских могил.
Из дневника Павла Ивановича Трубина, 26 декабря 1926 года.
А эта трагедия произошла 16 июля 1919 года. Белые выводят из Камышловской тюрьмы очередную партию арестантов — более 150 человек и ведут их по Сибирскому тракту в сторону Тюмени…
Уроженец села Никольского Николай Михайлович Трухин записал рассказ одного из бывших арестантов Камышловской тюрьмы и участника этих трагических событий, тоже жителя села Никольского Александра Бабинова, который единственный выжил в этой бойне. Предлагаю вашему вниманию запись Н.М. Трухина, свидетельства А. Бабинова:
«Была сильная июльская жара 1919 года. Пить конвоиры не давали, встреч и передач не разрешали. Я выделялся среди гонимых своей смелостью и непокорностью. Я уговаривал земляков, товарищей по несчастью, идущих рядом, совершить побег, но не в селе, а за его пределами, чтобы не пострадали живущие в селе Никольском люди. Никто из заключенных не соглашался, сомневались в успехе побега. Но я, хорошо зная местность, стал сам готовиться к побегу. Для этого я сбросил казенные ботинки, шел босиком на случай быстрого бега, а увидев булыжник на дороге, незаметно прихватил его с собой. Когда колонну вели через Никольское, я увидел свою жену, но постарался скрыться от ее глаз в толпе гонимых арестантов, чтобы она не заметила меня, не окликнула, не заплакала, тем самым обратив внимание на меня и на нее. Все получилось как было задумано — жена меня не заметила. А по выходе из села, версты через две, конвоиры остановили арестантов, объявив привал, но это была звериная уловка конвоиров — начался расстрел и бойня арестантов.
Я кинулся к болоту, а за мной погнался всадник-конвоир с шашкой наголо. Конвоир ударил меня шашкой по голове, но попал по уху. Я же в ответ на этот удар кинул в конвоира припасенным заранее булыжником. Это замешательство конвоира дало мне время добежать до болота и оказаться за высокими его кочками, где я и укрылся. В мою сторону посыпался град пуль. Через некоторое время кто-то громко скомандовал:
«Отставить стрельбу!»
А потом этот же голос добавил:
«Он уже все равно сдох».
После этого наступила спасительная тишина.
Я дождался ночи пробрался домой. Правда некоторое время мне пришлось скрываться от страха снова попасть в руки колчаковским душегубам. Только когда вернулись красные, я смог без страха появиться в своем селе.
С этого времени я все свои силы отдал Советской власти. Одно время я возглавлял Сельсовет. В конце всего сказанного считаю необходимым сообщить, что возле только моего села Никольского находятся более пяти больших братских могил жертв колчаковских извергов».
Гражданская война в Камышловском уезде уложилась в один год, с июня 1918 по август 1919 года, только этот год принес людям неисчислимые страдания и горе потерь близких, родных, ужасы массовых убийств Колчаковской армией простых рабочих, крестьян и их семей.
Сведения из архива администрации Камышловского района.
Списки мирных граждан, убитых белыми в ходе их первого наступательного продвижения через Камышловский уезд:
Скатинская волость — 2 человека;
Захаровская волость — 5 человек;
Закамышловская волость — 16 человек;
Калиновская волость — 4 человека;
Куровская волость — 11 человек;
станица Поклевская — 10 человек;
село Захаровское — 7 человек;
село Шилкинское — 10 человек;
село Закамышловское — 21 человек;
село Калиновское — 19 человек;
село Куровское — 66 человек;
село Кочневское — 72 человека.
Собранные сведения о расправе Колчаковских извергов над жителями села Квашнинского.
Всего здесь от рук белых 30 июля 1918 года погибло 47 человек, из них 23 за отказ служить в армии Колчака. За сыновей, ушедших с красными зверски убиты 9 человек. За отказ поставлять продовольствие и лошадей армии Колчака было убито 14 человек. Но, самую страшную смерть принял оставшийся дома после тяжелого ранения красноармеец-пулеметчик А. Квашнин. Белые его долго и зверски пытали, а после еще живым закопали на скотомогильнике за селом.
Из дневника Филиппа Ивановича Голикова, бывшего пулеметчика полка «Красных Орлов», маршала Советского Союза:
«Из ума не идут рассказы о пытках, расстрелах, злодеяниях белой гвардии. Беляки чувствовали, что им приходит конец, а потому неистовствовали, как дикие звери.
В Камышловскую тюрьму прибыла однажды этапная партия в 180 человек. Здесь ее принял какой-то казачий отряд. Уже на первой перекличке одному старику за то, что он не расслышал свою фамилию, дали 25 ударов саблей плашмя. Остальных били прикладами, сбрасывали с лестницы, стегали плетками. По дороге на Тюмень отставшим арестантам отрубали головы.
Пока дошли до села Никольское (оно от Камышлова в девяти верстах) от партии осталось половина. За Никольским — опять расстрелы. Стреляли прямо по сбившимся в кучу людям. Раненных арестантов добивали штыками, прикладами, саблями. В конечном итоге, от этой большой партии уцелело лишь десять человек.
… Мне многое рассказывали товарищи, которые присутствовали при раскопке могил. В каждой могиле — пять, десять, а то и больше человек. У трупов разбиты черепа, отсечены руки, отрублены саблями головы, у женщин штыками проколоты груди. Даже не верится, что люди способны на такое».
По кровавым следам
Интересуясь судьбой заключенных камышловцев, я случайно наткнулся в земской больнице на одного крестьянина, находившегося там, на излечении от полученных им ран и спасшегося «чудом» от смерти. Я услыхал от него следующий, полный жуткого ужаса рассказ о расстреле заключенных в Камышлове:
«Первую партию заключенных в камышловской тюрьме, в которой находился рассказчик, принял казачье — башкирский отряд. По первым же приемам конвоиров они поняли, что судьба их решена. Так, старику-крестьянину, глухому на ухо, за то, что он не расслышал при перекличке свою фамилию, дали 25 ударов саблями плашмя. Били прикладами по чем попало, сбрасывали с лестницы второго этажа, стегали плетями и всячески издевались.
Партию, приблизительно человек в 160-180, погнали по Тюменскому тракту самым скорым шагом. Слабые задыхались и падали. Тогда им тут же отрубали головы. Или же с притворным участием спрашивали:
«Устал поди-ка, старичок? Беги, присядь на подводу».
И когда обманутый, разбитый и усталый поддавался на удочку и отставал от партии, чтобы сесть на подводу, его зарубали саблями. Мольбы были напрасны; кто просил о помощи, над тем больше издевались.
Партия состояла, за незначительными исключениями, из крестьян, содержащихся в тюрьме около года «по оговору отдельных лиц и приговорам обществ.
До села Никольское партия дошла почти в половинном составе. Прошла ужасная предсмертная последняя ночь. За селом Никольским начались опять расстрелы. Здесь заключенных просто сбили в одну кучу и дали по ним залп. Все попадали на землю. Снова предательская команда:
«Кто еще остался живой, соскакивай и спасайся!»
Несколько человек бросились в сторону, но моментально были настигнуты пулями конвоиров. Потом послышалась команда:
«В штыки!»
И разъяренные казаки бросились на несчастных и стали уцелевших прикалывать на месте штыками.
Поднялся кровь леденящий рёв, стоны, мольбы. Многие молили, чтобы скорее прикололи или расстреляли, но не мучили…»
Но казачий есаул был беспощаден, он действовал медленно, но жестоко. Рассказчик спасся только потому, что штык, направленный ему в бок, прошел мимо в землю, не хватив тела. Притворившись мертвым, он лежал среди убитых и раненных целый час и слушал, как казаки ходили около него и пристреливали полуживых раненных. По его словам, только спокойствие и нечеловеческая выдержка, внушившая палачам уверенность в его смерти, помогли его спасению. Когда рядом с ним лежащие товарищи, еще живые, тряслись от страха, несколько пуль, направленные в них, ранили и рассказчика в бок, но ни один мускул не дрогнул на его лице.
Из всей партии спаслось всего 10 человек, в том числе и женщина.
Следственная комиссия на 6 августа назначила раскопку и опознание трупов зверски убитых и замученных.
Камышловский. «Уральский рабочий, 12.08.1919 г.»
Из воспоминаний Соллы Степановны Сенцовой:
«14 июля 1919 года на солнцезакате всех заключенных вывели из Камышловской тюрьмы и под конвоем карательного отряда колчаковцев погнали, как скот, в сторону Тюмени по Сибирскому тракту. Многие не выдерживали и падали, их тут же дорубали саблями. Догнав до села Никольское, заключенных заперли на ночь в здании волостного правления. Рано утром 15 июля снова всех погнали дальше. Между селами Никольским и Черемышем заключенных выстроили и зверски расстреляли. Раненных арестантов добивали штыками и саблями.
Из десяти жителей деревни Печеркиной, находившихся в этой группе заключенных, спастись удалось только одному — Белькову Василию Афанасьевичу. Был он родом, кажется, из Тамакульской волости. Девять ран от сабли было у него на голове, но он все-таки выжил. Упал он на дорогу в нырок, и когда его верховой конвоир рубил саблей, она по земле ударяла больше. Когда Бельков очнулся — пополз к избушке сторожа окраине Камышлова. Тот его спрятал у себя, а на следующий день свел в больницу.
А конвойные в тот день, расправившись с заключенными, приехали в Черемыш, послали жителей захоронить убитых, потребовали быстро накормить казаков, а пока им собирали, каратели отмывали от крови свои сабли. Торопились все и говорили, что красные уже близко».
Из рассказов очевидцев, записанных пионерами Черемышской школы:
В один из июльских дней 1919 года за селом Никольским свершилось кровавое злодеяние. Колчаковцы расстреляли и зарубили шашками 87 безоружных людей, борцов за Советскую власть. В мае того года из пермской тюрьмы вели 2300 «красных», погнали их в Сибирь. Половина из них не дошла до Камышлова. Здесь к оставшимся в живых присоединили узников камышловской тюрьмы, и кавалерийский отряд погнал арестованных дальше — на Тюмень.
Позади остались села Темново, Никольское, а колонна все шла и шла вперед. «Скоро Черемыш. А там, может, привал будет», — сказал один из заключенных.
Вдали, справа, показалось болото. Колчаковский капитан резко осадил коня и закричал:
«Привал! Садись!»
Усталые люди присели на землю, сняли котомки, некоторые разулись и отдыхали.
«В сабли! Руби!» — скомандовал капитан. Кавалеристы наскакивали на беззащитных, рубили их, топтали конями, расстреливали. Расправа продолжалась не долго. Трупами убитых покрылась поляна. Двое бросившихся к болоту были расстреляны на бегу. Один упал на берег, другой, истекая кровью, — прямо в воду. Калмык-каратель, видя, что оба «красных» упали, отъехал к своим. Озверевший, он искал глазами новые жертвы и еще два раза выстрелил в кучу трупов. Над дорогой, поляной, болотом, усеянным трупами, воцарилась тишина. Каратели, сделав свое кровавое дело, ускакали.
Время близилось к вечеру. По тракту застучали телеги. Крестьяне села Черемыш остановились около трупов. Потом разделились на две группы: одни стали копать большую могилу, другие — стаскивать в кучу убитых. К ночи у Сибирского тракта вырос большой курган, в одну могилу легли 87 изуродованных, изрубленных трупов.
Но не все погибли в этот зловещий летний день. Упавший в болото большевик Алимов чудом остался жив. Больше месяца он скрывался в топких болотах у деревни Никольской. Иногда выходил на покосы, просил хлеба. Ему не отказывали и он с помощью крестьян выжил. После разгрома Колчака он был назначен в ВЧК.
1969 г.
Кстати, все актуальные публикации Клуба КЛИО теперь в WhatsApp и Telegram:
подписывайтесь и будете в курсе.
Поделитесь публикацией!
© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: