9 декабря 1990 года Лех Валенса выиграл первые выборы президента в Польше. Современная Польша имеет специфическое отношение к  России, как наследнице СССР. Что же готовил Гитлер для Польши? Обратимся к документам.


Источник


Естественным следствием многолетнего господства в духовной жизни нашего общества идеологической полуправды и политической мифологии является резкое повышение роли в ней документа. Документа как неотфильтрованного свидетельства о прошлом и настоящем. Круг чтения тех, кто не потерял окончательно доверия к печатному слову, характеризуется сегодня решительным предпочтением, отдаваемым всему основанному на документальных первоисточниках перед всем сочиненным, придуманным. Даже если сочинитель искусен в своем ремесле и горазд на придумки.


Идя навстречу пожеланиям читателей, «ВМ» регулярно помещает на своих страницах материалы, вводящие в оборот доселе не известные или не доступные документы, которые проливают свет на ключевые события и фигуры нашей истории. Эти публикации вызывают большой интерес и имеют широкий отклик у москвичей. Развивая данное направление в своей деятельности, редакция наладила сотрудничество с Государственным архивом Российской Федерации (в дальнейшем — ГАРФ), который предоставляет в распоряжение нашей газеты документы из своих фондов.


В целях более полного использования возможностей партнерских отношений «Вечерки» с архивом мы открываем новую рубрику «Документы и судьбы». В ней будут помещаться статьи, основанные на документах из фондов ГАРФа. Материалы будут выходить под общей редакцией директора ГАРФа доктора исторических наук В. Мироненко. Рубрику открывает документ: «Из “Особой папки” Сталина: что Гитлер готовил Польше»


                                                                                           ***


Но сначала несколько вводных замечаний. Не знающий прошлого обречен его повторять. Сегодня эта мысль Джорджа Сантаяны актуальна как никогда. В особенности — в контексте той международной дискуссии, которая со всё большим накалом разворачивается вокруг истоков и причин, хода и итогов второй мировой войны. Идёт она и в России.


Пусть не упрекнут меня читатели в пристрастии к парадоксам, но я искренне убеждён: любая дискуссия плодотворна и результативна только при том условии, если её отправным пунктом является нечто такое, что находится вне дискуссии, что сомнению не подлежит. К прискорбию, в нынешних спорах о войне это условие сплошь и рядом не соблюдается.


На полном серьёзе, например, ведутся глубокомысленные прения о том, кто начал вторую мировую войну, кто «в действительности» был агрессором. О том, на кого пала основная тяжесть в борьбе с гитлеровской военной машиной. О том, освободителями или оккупантами надо считать тех, кто ценою огромных жертв выбил нацистов из порабощённых ими стран Восточной и Средней Европы. О том, не лучше ли было бы для России, если бы Гитлер установил в ней свой «новый порядок».


Всё это — не безобидные игрища интеллектуалов, выворачивающих наизнанку общеизвестные истины и добывающих себе тем неправедный хлеб и скандальную известность. Это глумление над исторической памятью народов. Осквернение могил павших в смертельном бою с гитлеризмом, когда висела на волоске человеческая цивилизация. Поругание их подвига.


Некое помрачение умов не обошло стороной и политиков. Наши западные союзники не считают нужным пригласить российских представителей на торжества в связи с пятидесятой годовщиной открытия Второго фронта. Что это — случайность или неизбежный эффект той исторической оптики со стёклами-«хамелеонами», которой пользовались устроители этих торжеств? Да, конечно, за сим последовали извинения и прочая.


А недавно наши восточные соседи — поляки — отметили пятидесятилетие со дня освобождения фашистского лагеря смерти Аушвиц-Освенцим. Отметили вместе с представителями мировой общественности. Среди них не было никого из тех, кто освободил и узников концлагеря, и всю Польшу. А ведь иные из освободителей живы. И им больно от того, что так забывчивы дети и внуки поляков, ради которых они не щадили жизни. Которых они избавили от кошмара поголовного порабощения и полной утраты своего национального лица.
О том, что готовил Гитлер для Польши и поляков и что он с маниакальной последовательностью начал осуществлять после её захвата, красноречиво говорит потрясающий документ, полученный «Вечерней Москвой» из фондов Государственного архива РФ. Он находится в «Особой папке» И. В. Сталина, где подшивались копии всех документов, направлявшихся Сталину из Наркомата (а затем Министерства) внутренних дел СССР. Все — с грифами «Секретно» или «Сов. секретно».

Копия
Совершенно секретно
экз. № 5
Товарищу СТАЛИНУ И. В.
НКИД СССР -
товарищу МОЛОТОВУ В. М.
ЦК ВКП(б) -
товарищу МАЛЕНКОВУ Г. М.
СНК СССР -
товарищу МИКОЯНУ А. И.
№ 1288/б
17 ноября 1945

Оперативной группой НКВД в г. Берлине в одном из сейфов разрушенного здания канцелярии Гитлера обнаружен документ, содержащий заметки БОРМАННА о беседе, состоявшейся 2 октября 1940 года на квартире у Гитлера, об Обращении с польским населением.
При этом представляю перевод документа. Подлинник находится в НКВД СССР.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Союза ССР Л. БЕРИЯ

Перевод с немецкого
Секретно!
Берлин, 2.10.1940

ЗАМЕТКА

2.10.1940 после обеда, состоявшегося на квартире у фюрера, возник разговор относительно характера губернаторства, об обращении с поляками и об уже утвержденной фюрером передаче округов Пиотркув и Томашув в Вартскую область.

Беседа началась с того, что рейхсминистр д-р Франк сообщил фюреру о том, что деятельность в генерал-губернаторстве можно назвать чрезвычайно успешной. Евреи в Варшаве и других городах заперты в гетто. Краков в скором времени будет очищен от них.

Рейхслейтер фон Ширах, сидевший по другую сторону фюрера, заметил, что у него в Вене есть еще свыше 50.000 евреев, которых должен был забрать д-р Франк. Д-р Франк счел это невозможным! Гаулейтер Кох указал на то, что он до сих пор не выселил из области Цеханув ни поляков, ни евреев; само собой разумеется, что этих евреев и поляков должно принять генерал-губернаторство. Д-р Франк стал возражать также и здесь; он подчеркнул, что невозможно посылать к нему в генерал-губернаторство евреев и поляков в таком количестве, так как нет никакой возможности разместить их. С другой стороны, не следует отнимать у него, как это предусмотрено, округа Томашув и Пиотркув.

Фюрер следующим образом занял принципиальную позицию в этом вопросе:

Он подчеркнул, что совершенно безразлично, какой будет плотность населения в губернаторстве; плотность населения в Саксонии достигает 347 человек на кв. км, в Рейнской провинции она равна 324, а в Сааре даже 449 человекам на кв. км. Совершенно непонятно, почему плотность населения в генерал-губернаторстве должна быть ниже. Люди, проживающие в Саарской области и в Саксонии, не могли жить одним сельским хозяйством; они должны были производить и экспортировать машины и т. д., чтобы заработать себе на жизнь. Люди в генерал-губернаторстве, т. е. поляки, не являются квалифицированными рабочими, как наши немецкие соотечественники, и не должны вовсе стать ими; для того чтобы прожить, они должны экспортировать свою собственную рабочую силу, так сказать, самих себя, поляки должны, таким образом, отправиться в империю и трудиться там в сельском хозяйстве, на дорогах и прочих неквалифицированных работах, чтобы таким путем заработать себе на жизнь, их местожительством должна остаться Польша, так как мы вовсе не хотим иметь их в Германии и не хотим кровосмешения с нашими соотечественниками.

Фюрер подчеркнул далее, что поляки, в противоположность нашим немецким рабочим, рождены специально для тяжелой работы; нашим немецким рабочим мы должны предоставлять все возможности выдвижения, по отношению к полякам об этом не может быть и речи. Даже нужно, чтобы жизненный уровень в Польше был низким, и повышать его не следует.

Генерал-губернаторство не должно ни в коем случае являться замкнутой и однородной экономической областью, оно не должно самостоятельно полностью или частично производить необходимые для него промышленные изделия, генерал-губернаторство является нашим источником рабочей силы для неквалифицированных работ (производство кирпича, строительство дорог и т. д., и т. п.). Нельзя, подчеркнул фюрер, вложить в славянина ничего другого, кроме того, что он представляет собою в природе. В то время, как наши немецкие рабочие являются, как правило, усердными и трудолюбивыми по природе, поляки ленивы и их приходится заставлять работать. Впрочем, нет предпосылок к тому, чтобы губернаторство стало самостоятельной хозяйственной областью, отсутствуют ископаемые, и если бы они и были, то поляки не способны к их использованию.

Фюрер разъяснил, что в империи необходимо крупное землевладение, чтобы прокормить наши большие города; крупное землевладение и другие сельскохозяйственные предприятия нуждаются для обработки земли и уборки урожая в рабочей силе, причем в дешевой рабочей силе... Как только окончится уборочная кампания, рабочие смогут вернуться назад в Польшу. Если бы рабочие работали в сельском хозяйстве круглый год, они употребляли бы сами значительную часть урожая, поэтому было бы крайне правильным, если на время посевной и уборочной кампаний из Польши прибывали бы сезонные рабочие.

Мы имеем, с одной стороны, перенаселение индустриальных областей, а с другой стороны — недостаток рабочей силы в сельском хозяйстве. Здесь будут использованы польские рабочие. Таким образом, будет совершенно правильным, если в губернаторстве будет избыток рабочей силы, тогда необходимые рабочие будут действительно ежегодно поступать оттуда в империю. Непременно следует иметь в виду, что не должно существовать польских господ; там, где они будут — как бы жестоко это ни звучало — их следует уничтожить.
Естественно, не должно происходить кровосмешения с поляками; поэтому было бы правильным, если бы вместе с польскими жнецами в империю прибывали бы и польские жницы. Для нас было бы безразличным, что они станут творить между собой в своих лагерях; ни один протестантский ревнитель не должен совать нос в эти дела.

Фюрер подчеркнул еще раз, что для поляков должен существовать только один господин — немец: два господина — один возле другого — не могут и не должны существовать, поэтому должны быть уничтожены все представители польской интеллигенции. Это звучит жестоко, но таков жизненный закон.

Генерал-губернаторство является польским резервом, большим польским рабочим лагерем. Поляки также выгадают от этого, так как мы заботимся об их здоровье и о том, чтобы они не голодали и т. д.; но они никогда не должны быть подняты на более высокую ступень, так как тогда они станут анархистами и коммунистами. Поэтому будет правильным, если поляки останутся католиками; польские священники будут получать от нас пищу, за это они станут направлять своих овечек по желательному для нас пути. Священники будут оплачиваться нами, и за это станут проповедовать то, что мы захотим. Если найдётся священник, который будет действовать иначе, то разговор с ним будет короткий. Задача священника заключается в том, чтобы держать поляков спокойными, глупыми и тупоумными, это полностью в наших интересах; если же поляки поднимутся на более высокую ступень развития, то они перестанут являться рабочей силой, которая нам нужна. В остальном будет достаточным, если поляк будет владеть в генерал-губернаторстве небольшим участком, большое хозяйство вовсе не нужно; деньги, которые ему необходимы для жизни, он должен заработать в Германии. Нам нужна именно такая дешевая рабочая сила, ее дешевизна пойдет впрок каждому немцу и каждому немецкому рабочему.

В губернаторстве должна быть строгая немецкая администрация, чтобы поддерживать порядок среди поляков. Для нас эти резервы означают поддержку сельского хозяйства, особенно наших крупных имений, кроме того, они являются источником рабочей силы.
Рейхсминистр д-р Франк заметил, что поляки зарабатывают в Германии слишком мало, они не могут послать домой даже одной марки, поэтому он должен оказывать поддержку семьям проживающих в Германии рабочих.

Гаулейтер Кох возразил, что сельскохозяйственные рабочие получают 60% зарплаты немецких сельскохозяйственных рабочих, и это, несомненно, правильно, так как зарплата поляков должна быть ниже. Должно быть установлено, что часть зарплаты поляков должна в принудительном порядке посылаться в губернаторство.

Рейхсминистр д-р Франк заметил еще раз, что он должен иметь одежду для своих поляков, которую можно получить, если ему оставят округ Томашув.

Фюрер указал на низкий жизненный уровень многих немецких крестьян и сельскохозяйственных рабочих, которые лишь в немногие дни года могут позволить себе приготовление мясных блюд. Польские пленные, согласно каким-то предписаниям, снабжаются, к сожалению, гораздо лучше.

Резюмируя, фюрер установил еще раз:

1). Последний немецкий рабочий и последний немецкий крестьянин должен всегда стоять в экономическом отношении на 10% выше любого поляка.

2). Следует изыскать возможность к тому, чтобы живущий в Германии поляк не получал на руки всего своего заработка, а часть его направлялась его семье в генерал-губернаторство.

3). Я не хочу, подчеркнул фюрер, чтобы в общем немецкий рабочий работал более восьми часов, когда у нас снова будут нормальные условия; однако, если поляк будет работать 14 часов, то, несмотря на это, он должен зарабатывать меньше, чем немецкий рабочий.

4). Идеальная картина такова: поляк должен владеть в генерал-губернаторстве небольшим участком, который обеспечит, в известной мере, пропитание его и его семьи. Деньги, необходимые для приобретения одежды, дополнительного питания и т. д., и т. д., он должен заработать в Германии. Губернаторство должно стать центром поставки сезонных неквалифицированных рабочих, в особенности сельскохозяйственных рабочих. Существование этих рабочих будет полностью обеспечено, так как они всегда будут использоваться в качестве дешевой рабочей силы.

Рейхсминистр д-р Франк еще раз спросил фюрера относительно округов Томашув и Пиотркув. Фюрер решил, что д-р Франк должен еще раз переговорить с Грейзером; после этого он намерен еще раз заслушать обоих господ по этому вопросу.

(М. БОРМАНН)

В соответствии с планами Гитлера Польша была только прелюдией к решению той главной задачи, которую «третий рейх» должен был решить на востоке Европы. О том, в чем она заключалась, Гитлер сказал задолго до старательно записанной партайгеноссе Борманном беседы.


Во втором томе «Майн кампф» читаем:

«Мы, национал-социалисты, сознательно подводим черту под внешней политикой довоенного времени. Мы возвращаемся туда, где остановились шестьсот лет тому назад. Мы кладем предел бесконечному движению немцев на юг и на запад и обращаем взор к землям на востоке. Мы прекращаем наконец колониальную и коммерческую политику довоенного времени и переходим к территориальной политике будущего. И если мы говорим о новых землях в Европе, то имеем в виду только Россию и подвластные ей окраинные земли».

Не берусь судить, в какую категорию попали бы в рамках гитлеровского «разделения труда» между германо-арийцами и славянами нынешние профессиональные переоценщики итогов войны, если бы эта «территориальная политика» увенчалась успехом. Хорошо, если в сезонные сельхозрабочие — интеллигентные славяне ею не предусматривались. Хотя для политических места были зарезервированы в газовых камерах. В Освенциме их начали строить в апреле 1940 года. И первыми их жертвами были граждане Польши.


Не знающий прошлого обречен его повторять. Это понятно. Но что бывает с теми, кто его знает, но игнорирует? Или более того — бесстыдно искажает? Вот в чем вопрос.


Под общей редакцией Владимира Мироненко
Комментарии Сергея Земляного
Публикация документа Ольги Эдельман
Опубликовано в газете "Вечерняя Москва", № 23 от 7 февраля 1995 года
Сканирование и обработка: Вадим Плотников.