Запрос об Азефе в Государственной Думе (заседания 50 и 51-ое)

По стенографическому отчету. Санкт-Петербург, 1909г.

Если отрешимся от ужасов современности и обратимся вглубь истории, мы видим такие же акты провокации в практике нашего Правительства, которое остается тем же, что и 20 лет тому назад, - мы и там наблюдаем ту же самую картину: здесь как Азеф – Рачковский, там фигурируют Дегаев – Судейкин. Судейкин жандармский генерал – вверху, а внизу Дегаев, член член революционной организации. Судейкин мечтает о такой идиллической картине: он за свои заслуги будет Министром Внутренних Дел, а Дегаев овладеет всеми революционными организациями. Таким образом, два устоя правительственного управления будут сосредоточены в одних руках. Вот идеал, которого стремился достигнуть Судейкин, и который не достигнуть правительством и поныне.  

Как же, господа, после всей обрисовывающейся картины сосредоточить все внимание исключительно на Азефе и запрашивать Правительство только о том, убивал Азеф или нет? Можно ли выдвигать и раздувать эту личность и не видеть за деятельностью Азефа деятельности Рачковских, Герасимовых, Гуровичей, Доброскокова, деятельности Департамента полиции, всех охранных отделений и деятельности самого Правительства? Мы говорим: нет, нужно поставить вопрос о том, откуда возникают в русской действительности такие факты, - и мы приходим, на основании всех этих данных, к тому заключению, что имеем дело с системой провокации. Мы утверждаем на основании этой картины, что провокация входит, как органическая часть, в деятельность политической полиции. 

(…) Мы утверждаем, что система провокации, система политического сыска перешла в настоящее время в систему управления страной, что провокация составляет неотъемлемую часть именно внутреннего управления страной. Система провокации является неотъемлемою частью режима умирающего «абсолютизма».