Школа 1920-х годов
Автор: Татьяна Кравченко
Одна из любимых книг советского детства - роман Вениамина Каверина «Два капитана». В начале двухтысячных моя сестра долго пыталась всучить ее подрастающему сыну. Тот наконец прочитал (из любви к маме) и поморщился: типичный сериал, мыльная опера. Мальчик начала 21 века предпочитал другое чтение.
Конечно, с одной стороны, он был прав. Каверин – блестящий беллетрист – строил свои популярные романы вполне по законам сериала, сиречь коммерческой литературы: есть герой, есть злодей, есть тайна, есть большая любовь с препятствиями и соперником, - все как положено, и добро побеждает, и зло наказано. Но, помимо всего «положенного», в романах Каверина есть еще и точные приметы времени. Если мы хотим понять отечественных подростков конца двадцатых годов 20 века, понять, чем они жили, как воспринимали мир, как и чему их учили и к чему готовили, то «Два капитана» - нам в помощь.
Двадцатые годы - время великого эксперимента. Аналога обществу, которое собирались построить в СССР, в истории не было, и не было готовых рецептов, как следует воспитывать и образовывать граждан этого нового общества. Советское образование – тоже эксперимент, советская школа создавалась опытным путем, методом проб и ошибок, и на это ушло почти два десятилетия.
Сначала в советской педагогике господствовала педология – ребенка следовало развивать «комплексно», детей сортировали по интеллекту, по художественным способностям, тестировали (что-то мне это напоминает…) В 4-й школе-коммуне «с художественным уклоном», куда комиссия Отдела народного образования распределила беспризорника Саню Григорьева, учили так:
«Мы проходили утку. Это были сразу три урока: география, естествознание и русский. На уроке естествознания утка изучалась как утка: какие у неё крылышки, какие лапки, как она плавает и так далее. На уроке географии та же утка изучалась как житель земного шара: нужно было на карте показать, где она живёт и где её нет. На русском Серафима Петровна учила нас писать «у-т-к-а» и читала что-нибудь об утках из Брема. Мимоходом она сообщала нам, что по-немецки утка так-то, а по-французски так-то. Кажется, это называлось тогда комплексным методом. В общем, всё выходило «мимоходом». Очень может быть, что Серафима Петровна что-нибудь перепутала в этом методе».
Ну конечно, старенькая учительница Серафима Петровна упростила «комплексное обучение» по своему пониманию. Но в этом она была отнюдь не одинока, четких инструкций не было, и растерянные преподаватели старались кто во что горазд.
В сущности, в «Проекте организации единой школы» (приложение 5 в «Протоколах Первого съезда учителей и учительниц Карсунского уезда»), несмотря на многие действительно передовые идеи, все-таки уже можно разглядеть «комплексный метод» советской школы 1920-х. Наверное, это надо было распробовать на практике, чтобы разобраться, как это работает и к чему ведет.
И еще цитата из Каверина:
«По мнению Наробраза, наш детский дом был чем-то вроде питомника юных дарований. Наробраз полагал, что мы отличаемся дарованиями в области музыки, живописи и литературы. Поэтому после уроков мы могли делать что угодно. Считалось, что мы свободно развиваем свои дарования. И мы их действительно развивали. Кто убегал на Москву-реку помогать пожарникам ловить в прорубях рыбу, кто толкался на Сухаревке, присматривая, что плохо лежит».
В середине тридцатых от педологии отказались, признав эксперимент неудачным, и вернулись к традиционным методам обучения. При разработке программы средней школы за основу взяли метод преподавания в дореволюционной гимназии. Именно метод, а не программу (программу гимназии можно прочитать в «Памятной книжке Вятской губернии» и для интереса сравнить ее с нынешней школьной программой. К сожалению, с программой советской средней школы ее могут сравнить только те, кто учился в советской средней школе).
Но сейчас создается впечатление, что отказ от педологии и Постановление ЦК ВКП(б) 1936 года «О педологических извращениях в системе Наркомпросов» у нас ставят в один ряд с запретами на генетику и кибернетику. Может быть, потому, что педология как активное направление педагогики вполне может еще пригодиться, она подходит для построения сословного общества: с детства происходит сортировка «в грязи» и «в князи», а дальше - живи по принципу «всяк сверчок знай свой шесток» и не суйся свиным рылом в калашный ряд, образование все равно не позволит.
Кстати, «злодей» из «Двух капитанов» Николай Антонович Татаринов был профессором педологии.
Кстати, все актуальные публикации Клуба КЛИО теперь в WhatsApp и Telegram:
подписывайтесь и будете в курсе.
Поделитесь публикацией!
© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: