Общественное мнение, PR-технологии и ратификация конституции США 1787 г.

Филимонова М.А. , ИВИ РАН, Москва

// Россия и Америка в XXI веке 2007г. №1 с.8

Еще в XVII в. появилась формула «Миром правит мнение»[1]. В США многие факторы способствовали возрастанию роли общественного мнения: переход к республиканской форме правления, расширение избирательного права и революционный процесс вовлекли в сферу политики огромную массу белого населения. Федералисты и прежде пытались учесть это обстоятельство в своей политике, но ратификационная кампания была для группировки чем-то качественно новым: масштабной кампанией по целенаправленному формированию общественного мнения. Из всех пропагандистских кампаний федералистов лишь эту можно оценить как бесспорный триумф. Их ожидал успех в 11 штатах из 13. В 1787-1788 гг. новую конституцию категорически отвергли лишь Северная Каролина и Род-Айленд.

Эданус Бёрк, антифедералист из Южной Каролины, считал, что своей победой сторонники конституции обязаны прежде всего умелому использованию пропаганды: «У нас не было никаких принципов, объединяющих нас, в то время как ее (конституции – М.Ф.) друзья и сторонники не упустили ни одного способа протолкнуть ее»[2]. По выражению В.Л. Паррингтона, федералисты «просто оглушили молчаливое большинство своими рассуждениями»[3]. Несмотря на яркую риторику, антифедералистам не удалось организовать массовую и активную оппозицию конституции. Здесь сказался их просчет: ориентируясь прежде всего на сельскую глубинку, они не смогли привлечь на свою сторону население крупных городов (а ведь именно его мобилизация обеспечила победу патриотов в начале Американской революции).

Федералисты вели весьма тщательный по меркам XVIII в. мониторинг общественного мнения (случай, кажется, уникальный в истории всего столетия). Их письма, статьи, памфлеты полны оценок настроений тех или иных этнических, социальных, религиозных групп, перспектив ратификации в том или ином штате. Правда, эти оценки формировались скорее интуитивно, нежели на основе опросов. Особое внимание, естественно, уделялось позиции «лидеров мнения» – редакторов газет, влиятельных политиков и т.п. Однако федералисты сумели учесть опыт прошлых неудач и не упускали из виду позицию большинства граждан.

В юмористической профедералистской статье «Политический диалог» один из персонажей, Ворчун, представлявший противника конституции, жаловался: «Каждый, с кем я говорил, готов был вышибить мне мозги, если я скажу хоть слово против нее (конституции – М.Ф.)». Союз, воплощающий в диалоге федералистскую позицию, утверждал, что удивляться тут нечему, ведь конституция принесет благо всем классам общества. Так что «весь народ, находящийся на краю гибели, будет презирать и проклинать того несчастного, который посмеет порочить политического спасителя нашей страны»[4].

Граф де Мустье характеризовал общественное мнение в США таким образом: «Новая конституция кажется исцелением от всех зол, от которых стонут Соединенные Штаты. Радость большинства особенно ярко проявляется в публичных празднованиях. В разных городах прошли процессии, представлявшие все классы граждан»[5].

В полемике обе партии использовали целый арсенал манипулятивных приемов, иногда весьма грубых. Гамильтон язвительно замечал: «Если судить по поведению противоборствующих партий, нам следует заключить, что они взаимно надеются выказать справедливость своих суждений и увеличить количество обращенных в пользу их дела громогласностью заявлений и желчью филиппик»[6]. Хотя в то же время особенность ратификационной кампании в том, что рядом с довольно грубым «пиаром» газеты печатали весьма глубокие рассуждения о политической философии, серьезно осмысливающие и новую конституцию, и будущее страны.

Обе партии играли на массовых страхах, утопических ожиданиях, почтении к авторитету видных политиков. В последнем отношении антифедералистам трудно было равняться с оппонентами: ведь конституцию поддержал сам Джордж Вашингтон, с чьим влиянием соперничать было невозможно. По выражению одного из историков, Вашингтон был самым эффективным оружием в федералистском арсенале[7]. Федералист, подписавшийся «Человек из народа», провозглашал со страниц «MassachusettsCentinel»: «Пусть только окажется, что Хэнкок, Вашингтон и Франклин одобряют новое правительство, и кто же тогда не примет его?»[8]Некий излишне ретивый федералист даже сочинил за Вашингтона целую речь, которую тот якобы произнес при подписании конституции. Вашингтон будто бы предсказывал, что, если конституция не будет ратифицирована, то в стране прольется кровь[9].

Антифедералисты зато брали реванш в конструировании массовых страхов, связанных с новой конституцией. Некий федералист из Северной Каролины, разоблачая махинации противников на западе своего штата, перечисляет целый набор таких типичных слухов: «Они запугали народ идеей, что существует план установить монархию – отдать нас под власть Франции – ввести римско-католическую религию – уничтожить свободу печати – построить высокую стену вокруг десятимильного округа (предполагаемого местопребывания правительства), где будет размещен стотысячный гарнизон… и множеством подобных злобных нелепиц. Вы легко можете предположить, что подобные искаженные представления оказали задуманное действие на невежественных и неграмотных людей. В результате внутренние графства яростно противодействуют тому, что явным образом должно способствовать их собственным интересам и счастью»[10].

Историк Р. Айзек доказывает на примере Виргинии, что в аграрном обществе XVIII в. письменное слово значило гораздо меньше, чем политический ритуал, опирающийся на устное слово[11]. Большую роль в ратификационной кампании (наряду с прессой) сыгралиPR-технологии, опиравшиеся на невербальные средства формирования общественного мнения. Именно такую роль играли упомянутые Мустье «федеральные процессии», проводившиеся в 1787-1788 гг. во многих городах США.

В парадах было задействовано огромное по тем временам число людей: в Филадельфии 5-6 тыс. чел. (около¹/₈всего населения), в Нью-Йорке – 5 тыс. (около¹/₄всего населения), в Бостоне – 4 тыс., в Балтиморе – 3 тыс., в Чарльстоне – 2,8 тыс[12]. Подобные парады устраивались и позже. В частности, в 1794 г. в Нью-Йорке посредством такой же процессии механики продемонстрировали свое недовольство договором Джея, а в 1825 г. устроили парад по более приятному поводу – в честь открытия канала Эри[13].
В качестве примера можно рассмотреть «федеральную процессию» в Нью-Йорке. Парад в Нью-Йорке был намечен на 4 июля, но впоследствии отложен – отчасти потому, что конвент штата никак не желал ратифицировать конституцию, отчасти из-за того, что не была готова грандиозная модель корабля под названием «Гамильтон». Процессия состоялась 23 июля.

В 10 ч. утра 13 пушек «Гамильтона» возвестили о начале торжеств. Парад прошел по Бродвею до так называемого «Федерального луга» (FederalGreen) у границы города. Парад открывала легкая кавалерия. За ней следовал всадник, одетый Христофором Колумбом, и лесные жители с топорами. Представители десяти штатов, ратифицировавших конституцию раньше Нью-Йорка, прошли в процессии рука об руку, символизируя прочность Союза. За ними в разукрашенном экипаже ехали представители государств, заключивших альянс с Америкой, – Франции, Нидерландов, Швеции, Пруссии и Марокко. Каждый из них нес флаг своей страны. Далее шли делегации всех профессий, которыми только занимались ньюйоркцы, от мебельщиков и шляпников до адвокатов и священников. Каждая делегация шла со своей эмблемой. Фермеры шли с плугами и новоизобретенной механической молотилкой. Нью-Йоркские булочники, например, испекли в честь торжества четырехметровую «федеральную буханку». Пивовары везли верхом на огромной бочке мальчика, изображавшего Бахуса. Присутствовали и «Цинциннаты» в парадной форме. За ними по улицам проплывал величавый «Гамильтон» на платформе, которую тащили 10 лошадей. На Федеральном лугу был устроен грандиозный банкет, эксплуатировавший тот же символический ряд, что и вся процессия: 10 длинных столов обозначали 10 штатов, ратифицировавших конституцию, а центральный павильон для почетных гостей был увенчан статуей Славы. По подсчетам современников, в банкете приняли участие 8 тыс. чел. (при общей численности населения города ок. 20 тыс. чел.). Вечером был устроен грандиозный фейерверк[14].

Совершенно иначе завершилась попытка устроить «федеральную процессию» в небольшом городке Карлайл в одном из центральных графств штата Пенсильвания. 26 декабря 1787 г. местные федералисты пытались устроить свое шествие, но взбунтовавшаяся толпа сорвала празднование. Бунтовщики сожгли текст конституции под крики «ура» и проклятия 46 депутатам пенсильванского ратификационного конвента, проголосовавшим за конституцию. Шествие антифедералистов возглавил капитан местной милиции Джон Фрэзиер, объявивший себя вдохновленным свыше. Толпа протащила по улицам городка чучела, изображавшие ведущих федералистов штата Дж. Уилсона и Т. Маккина. Эти чучела были сожжены под громкие одобрительные крики и брань по адресу федералистов[15].
Антифедералистский бунт представляет в определенной мере инверсию «федеральной процессии». Торжественное шествие возглавляют не представители официальной власти, а «вдохновленный свыше» капитан милиции. Вместо символов единения и поддержки – ритуализованное уничтожение конституции и символическая «казнь» федералистских лидеров.

По мнению Э. Фонера, структура процессий была парадоксальной: ремесленники шли, разделившись по профессиям, словно средневековые гильдии[16]. Известный «новый левый» историк А.Ф. Янг обнаружил сходную традицию, существовавшую в Англии до 1700 г., однако он предполагал, что американские механики едва ли о ней знали. Так что в США подобные процессии все же были новацией самих механиков, «изобретенной традицией», а не воспроизведением английской модели[17].

Многие детали праздников были заимствованы из Европы: фейерверки, парадные платформы и арки, рисунки на прозрачной бумаге, подсвеченные с другой стороны (это могли быть портреты популярных политиков или патриотические эмблемы)[18]. Но из привычных элементов складывались новые символические ряды со значением прогресса, процветания и, конечно, торжества новой конституции. В Филадельфии, например, многих наблюдателей восхитила платформа, сделанная «Обществом покровительства мануфактурам». На нее были водружены полученные недавно из Европы чесальные и прядильные машины для производства хлопчатобумажной ткани. Девиз гласил: «Пусть покровительство Союза защищает мануфактуры Америки»[19].

Символика английского происхождения также широко использовалась в федеральных процессиях. Таковы были многие знамена ремесел, восходящие к елизаветинскому периоду: Адам и Ева символизировали портновское ремесло; рука, держащая молот, – кузнечное дело и т.п. Даже модель корабля, хоть он и назывался «Гамильтон», была подобием моделей, которые таскали лондонские кораблестроители во время процессий лорд-мэра[20].

Немало материала для наблюдений дает сравнение структуры и функций «федеральных процессий» и праздника «старого порядка» в Европе и Америке. Праздник «старого порядка», традиционный королевский праздник в Европе имел следующие функции: репрезентативную (он выражал власть короля), коммуникативную (служил средством общения власти и подданных), консервирующую (символически санкционировал систему рангов) и лишь в последнюю очередь – функцию эстетическую и рекреационную[21].

В «федеральных процессиях» использовались традиционные элементы официального праздника, сложившиеся еще в колониальную эпоху: тщательно продуманная и организованная процессия, подъем флага, артиллерийский салют, тосты политического содержания[22]. Однако тем заметнее различия. Тосты провозглашались, разумеется, уже не в честь короля, а в честь Соединенных Штатов и конституции. Тринадцать залпов салюта знаменовали единство тринадцати штатов. В процессиях колониального периода принимали участие лишь представители власти: губернатор, лейтенант-губернатор, верховный судья колонии, члены Совета и нижней палаты ассамблеи. Причем для дореволюционного представления о соподчиненности властей характерно, что возглавлял процессию губернатор, а депутаты ассамблеи ее замыкали[23]. Это – демонстрация власти с ее пышностью, могуществом и строгой иерархией. Ратификационные парады имеют иной смысл.

Функция репрезентации власти здесь является второстепенной, если вообще присутствует. Основная символическая нагрузка федеральных процессий заключалась в демонстрации единства власти и общества, единодушной поддержки, оказываемой всеми слоями социума Союзу и новой конституции. Власть и граждане составляли единство в рамках процессии (нет жесткого разделения, когда власть демонстрирует свое величие и мощь, а народу остается роль пассивного зрителя), и хотя это единство оставалось иерархизированным (представители власти шли впереди, механики замыкали процессию), все же между ними уже не было символической пропасти. Они были частью нового единства, заданного первыми словами конституции: «Мы, народ Соединенных Штатов». Девизы, использованные механиками разных профессий, выражали и поддержку конституции, и гордость собственным ремеслом, и представления о будущих благах, связанных с обновлением Союза.

Массовые празднества революционных эпох представляют собой также своеобразный полигон для отработки новой политической мифологии[24]. Так было и в Америке. В символике «федеральных процессий» конституция представлялась как рубеж, грань между прошлым и будущим. При этом «план будущего», безусловно, преобладает: конституция изображается как прорыв в Утопию, в царство свободы, процветания, прогресса. Отсюда частое использование демонстрации технических новинок и соответствующие лозунги. «План прошлого» – и одновременно план «нежелательного будущего» – можно проследить в пародийном сценарии процессии «похорон антифедерализма», опубликованном в «MassachusettsCentinel» в 1789 г. (реально, видимо, такое шествие не было организовано). Автор строит воображаемую процессию по привычной модели, но старается связать антифедерализм с отвергаемым прошлым, со всеми бедствиями Конфедерации, с которыми покончила ратификация конституции. Процессию должен был возглавлять Демон Мятежа на колеснице, влекомой Ленью, Невежеством и Подлостью. В шествии участвовали лидеры мятежа Шейса 1786 г. (сам Д. Шейс, Дж. Шэттук, Л. Дэй) и предатели революции (Б. Арнольд, С. Дин). План «нежелательного будущего» в форме распада Союза представляла фигура антифедералистского лидера П. Генри с девизом: «В создании двух конфедераций – все мои надежды на величие». Тут же присутствовала, продолжая смысловой ряд, символика упадка и разрухи прежней Конфедерации: английская ворона, выклевавшая глаза американскому орлу, заржавленный меч, сломанный плуг и т.п.[25]

«Федеральные процессии» достаточно адекватно отражали общественное мнение больших городов США, где большинство населения выступало за конституцию. Одновременно они были и могучим средством его формирования и консолидации. Красочная символика, лозунги и песни федералистского содержания, чувство эмоционального подъема и единения, всегда возникающее у участников праздничных процессий, не могли не подталкивать колеблющихся к поддержке конституции.


Литература:
[1]Freist D.Öffentlichkeit und Herrschaftslegitimation in der Frühen Neuzeit: Deutschland undEnglandim Vergleich // Staatsbildung als kultureller Prozess. Strukturwandel und Legitimation von Herrschaft in der Frühen Neuzeit / Hg. von R.G. Asch und D. Freist. – Köln –Weimar– Wien 2005. – S.351.
[2]Æ. Burke to J. Lamb,June 23, 1788// Irish Immigrants in theLandofCanaan: Letters and Memoirs from Colonial and Revolutionary America, 1675-1815 / Ed. by K.A. Miller e.a. –Oxforde.a., 2003. – P.579.
[3]Паррингтон В.Л. Основные течения американской мысли: 3 т. – М., 1962–1963. – Т.1. – С.365.
[4]Commentaries on the Constitution: Public and Private: 4 vols./ Ed. by M. Jensen.Madison, 1981-1986. – Vol.1.– P.456-457.
[5]Comte de Moustier to Comte de Montmorin,August 2, 1788// The Documentary History of the First Federal Elections, 1788–1790: 4 vols. / Ed. by M. Jensen e.a. –Madison, 1976-1989. – Vol.1. – P.58.
[6]Гамильтон А., Мэдисон Дж., Джей Дж.Федералист. –М., 1994. –С.31.
[7]Sharp J.R. American Politics in the Early Republic: The New Nation in Crisis. –New Haven–London, 1993.–Р.26-27.
[8]“One of the People”,MassachusettsCentinel,October 17, 1787// Commentaries on the Constitution. – Vol.1. – P.584.
[9]Ferling J.E.The First of Men: A Life of George Washington. –Knoxville, 1988.–Р.366.
[10]«Extract of a Letter fromNorth Carolina»,PennsylvaniaGazette.June 18, 1788. http://www.ah.dcr.state.nc.us/sections/hp/colonial/newspapers/Subjects/Ratification.htm
[11]Isaac R. The Transformation ofVirginia, 1740-1790. –Chapel Hill, 1982.–Р.58-138, 322-357;Idem. Dramatizing the Ideology of Revolution: Popular Mobilization inVirginia, 1774 to 1776 // William and Mary Quarterly. – Vol.33. (July 1973). – P.357-385.
[12]Young A.F. English Plebeian Culture and Eighteenth-Century American Radicalism // The Origins of Anglo-American Radicalism / Ed. by M. Jacob, J. Jacob. – L. e.a., 1984. – Р.186.
[13]Wilentz S.Chants Democratic:New York Cityand the Rise of the American Working Class, 1788-1850. –New York–Oxford, 1984.–Р.87-88.
[14]Order of Procession, in Honor of the Constitution of theUnited States. – N.Y., 1788;ПечатновВ.О.ГамильтониДжефферсон. –М., 1984. – С. 84–85;McNamara B. Day of Jubilee: The Great Age of Public Celebrations inNew York, 1788-1909. –New Brunswick(N.J.), 1997. – P.17-20.
[15]The Documentary History of the Ratification of the Constitution: 21 vols. / Ed. by M. Jensen. –Madison, 1976–2005. – Vol.2. – P.670-673.
[16]Foner E.Tom Payne and RevolutionaryAmerica. –N.Y., 1976.–Р.206.
[17]Young A.F.English Plebeian Culture… – P.185-189, 200-206.
[18]McNamara B.Day of Jubilee. – P.4.
[19]Foner E.Tom Payne and RevolutionaryAmerica.–Р.207.
[20]Wilentz S.Chants Democratic.–Р.89.
[21]Пименова Л.А.Пространство и время королевского праздника во Франции конца Старого порядка // Одиссей. 2005. Время и пространство праздника. – М., 2005. – С.68-69.
[22]Околониальныхпразднествахсм.:Davis H.E.The Fledging Province: Social and Cultural Life in ColonialGeorgia. 1733-1776. – Williamsburgh –Chapel Hill, 1976.–Р.166-167;Gilje P.A. The Common People and the Constitution: Popular Culture inNew York Cityin the Late Eighteenth Century //New Yorkin the Age of the Constitution / Ed. by P.A. Gilje andW. Pencak. – Rutherford (N.J.), 1992. – P.52-53.
[23]DavisH.E.The Fledging Province.–Р.166.Сходную структуру имели французские официальные праздники периода Реставрации. Однако, в отличие от американской модели, в процессиях французских Бурбонов не задействована законодательная власть. За королем в шествии следовала знать:DalissonR.LesTroisCouleurs,Marianneetl’Empereur.FêteslibéralesetpolitiquessymboliquesenFrance, 1815-1870. –P., 2004. – Р.25-26.
[24]Малышева С.Ю.Историческая мифология советских «революционных празднеств» 1917-1920 гг. // Диалог со временем. – Вып.10. – М., 2003. – С.232.
[25]A Parsonian,MassachusettsCentinel,February 11, 1789// The Documentary History of the First Federal Elections. – Vol.4. – P.173-175.