24 сентября 1920 года ушла из жизни видная большевичка, революционерка Инесса Арманд
Инесса Фёдоровна Арманд145-летний юбилей Инессы Федоровны Арманд прошёл незамеченным в этом году.
«Мать всегда была для нас идеалом. Уже взрослыми мы не раз мысленно с ней советовались. Свои действия в сложных жизненных переплётах старались соразмерять с возможным её мнением: а что сказала бы мама? А как бы она поступила?» — так рассказывали об Инессе Арманд её дети.
Детство и юность
Инесса (при рождении — Инесса-Елизавета) родилась в Париже 8 мая 1874 года. Она была старшей из трёх дочерей в семье артистов Теодора Стефана и Натали Вильд. Когда в семью пришла нужда, шестилетнюю Инессу отправили к родственникам — тёте и бабушке — в Москву. Девочка тяжело переживала расставание с родным городом, с семьёй, тосковала по отцу.
Игра на фортепиано, которой Инессу учили с ранних лет, доставляла ей радость — и помогала справляться с разлукой. А.С.Гречнев-Чернов, коммунист-подпольщик сказал о редком музыкальном таланте Арманд:
«Когда она опускала пальцы на клавиши и начинала играть, вы сразу же чувствовали — это настоящий поэт рояля. Так тонко и трепетно ощущались ею дух, стихия, внутренний ритм исполняемого произведения».
Чуткость, впечатлительность, тонкость сочетались в Инессе с волей и самостоятельностью мышления. В 15 лет она определила свой «устав». Громадное влияние на девушку оказали слова Толстого в «Войне и мире» о том, что Наташа, выйдя замуж, стала самкой:
«Я помню, эта фраза показалась мне ужасно обидной, — писала Арманд впоследствии дочери, — она била по мне как хлыстом, и она выковала во мне твёрдое решение никогда не стать самкой — а остаться человеком (а сколько вокруг нас самок)!» Юная Инесса представляет свою жизнь не иной, как связанной со служением людям, жизнью по заповеди «возлюби ближнего своего, как самого себя»…
В 17 лет Инесса, как все образованные девушки того времени, сдала экзамен на звание домашней учительницы. Она умела систематически работать, свободно говорила на трёх иностранных языках и не мечтала о замужестве. Но вскоре к ней пришла любовь. В 19 лет Инесса вышла замуж за Александра Арманда.
С младшими братьями и сестрами Александра Инесса была дружна ещё с детства — её тётя снимала летний дом как раз по соседству с загородным домом Армандов в Пушкино. Арманды, большая семья московских промышленников — мануфактуристов, обрусевших французов, отличались либерализмом, филантропией, занимались благотворительностью. Их дом в Пушкино был всегда открыт для гостей — в том числе и для революционно настроенных студентов…
«Борись…»
Союз Инессы и Александра был счастливым, основанным на взаимной любви и дружбе, на желании помогать людям.
Молодожёны организовали в Ельдигино, где было имение Армандов, школу для крестьянских детей — это было свадебным подарком Инессе, сделанным по её просьбе (эта школа существует и поныне). Инесса являлась попечителем школы, сама вела уроки. Но этого было ей недостаточно.
Сразу после замужества Инесса стала активно участвовать в «Обществе по улучшению участи женщин», председателем которого была избрана. Открытие избы-читальни, воскресной школы, издание газеты общества, в которой всесторонне исследовалось бы положение женщин в разных странах — вот идеи, воплощения которых Инесса Арманд долго — и безуспешно — добивалась у правительства.
Инессу беспокоило не только тяжёлое положение женщин. Однажды она увидела, как живут рабочие на фабриках Армандов. Какими бы ни были Арманды демократичными, либеральными хозяевами, разница жизни в доме хозяев и рабочих не могла не броситься в глаза…
В эти годы у супругов рождается четверо детей. После рождения первенца Арманд, отличавшаяся сильной религиозностью с детства, пережила первый душевный кризис. Она столкнулась с необъяснимым для неё церковным порядком: православная вера запрещала женщине в течение шести недель после родов посещать церковь.
Инесса хотела быть – а не казаться религиозной, щедрой, деятельной… Она хотела настоящего дела. Быть может, она начинала осознавать, что не нашла ещё себя, нет ещё в жизни цельности…
Пути людей, ставших профессиональными революционерами, схожи. После охлаждения к церкви, постепенного осознания тщетности благотворительности внимание Арманд переключается на общественные науки, на попытки осознать законы, которые движут историей.
Она зачитывается книгой «Задачи понимания истории» П. Л. Лаврова, теоретика революционного народничества, восторженно рассказывая мужу: «…давно не читала книги, которая бы так вполне соответствовала моим взглядам». Интересно, что практически в тех же словах охарактеризовала эту книгу и Надежда Крупская, впервые прочитавшая её в марксистком кружке…
«Понятая тобой история, — завершал книгу Лавров, — научила тебя…энергически бороться за лучшее будущее для миллиардов незаметных особей… Борись же за это будущее и помни… «побеждён лишь тот, кто признал себя побеждённым».
«Марксизм для меня был не увлечением молодости…»
«…марксизм для меня был не увлечением молодости, а завершением длительной эволюции справа налево», — писала Арманд позже, — «…я на этот путь пошла позже других».
В подпольный марксистский кружок Инессу привёл младший брат Александра Арманда — Владимир. Он увидел в ней человека, который ищет, как же действительно добиться для народа лучшей жизни — и не ошибся. «…благодаря тебе я многое усвоила и поняла лучше и скорее, потому что ты сам так верно и глубоко, так вдумчиво вникал в разные вопросы марксизма», — писала позже Владимиру Инесса. «…редкой души человек! Значительное образование, глубокий взгляд на жизнь и вместе с тем необыкновенная, я бы даже сказал — апостольская простота», — писал о Владимире один из друзей семьи Армандов.
Инесса не просто пошла в марксистский кружок — она обрела новую жизнь. И её товарищем, её любимым в этой жизни стал Владимир. Тяжело было объясниться с Александром, потому что он был им очень, по-настоящему дорог. Но они поняли друг друга. Возможно потому, что они одинаково понимали и чувствовали, что такое любовь. «Разве не в том она, что радуешься радости, страдаешь от страданья того, кого любишь?» –так писал Чернышевский в романе «Что делать?», оказавшем огромное влияние на поколение Инессы…
Александр Евгеньевич сохранял любовь и уважение к Инессе всю жизнь. Он поддерживал её, воспитывал детей, когда Инесса была в тюрьме, вносил залоги за её освобождение. Это принесло ему и страдание, и радость — и стало его служением революции.
Вот фрагменты многолетней переписки с Александром Армандом: «Хорошо мне было с тобой, мой друг, — пишет Алекснадр Инессе в 1903 году, — и так я теперь люблю и ценю твою дружбу. Ведь, правда, дружбу можно любить?», «…Такие хорошие отношения, которые были между нами, — не отношения, типичные для современности, а являются некоторым предвосхищением будущего. И потому хочется крепко, крепко пожать тебе руку», — писала Инесса Александру в 1915-м.
«Инесса была удивительно красивым человеком — красивым не только по чудесному, полному неизъяснимой грации внешнему облику, но и душевно, человеком ясного, смелого ума и большого, разностороннего таланта. Уйдя в революцию, став её бойцом, Инесса отказалась от многих жизненных благ, отбросила и благодарную возможность полностью раскрыть и совершенствовать свой редкостный музыкальный дар»,
— говорил об Арманд А.С.Гречнев-Чернов.
«Казалось невероятным, что у неё могло быть что-то личное…»
В 1903 году с Владимиром и детьми Инесса переезжает в Москву. Они дают уроки… И активно включаются в работу местной социал-демократической организации.
В феврале 1905 года Инесса впервые арестована за хранение нелегальной социал-демократической литературы. Из тюрьмы она пишет Александру Арманду о детях, о волновавших её поражениях в русско-японской войне: «…Для революции это полезно, но когда подумаешь, что нашему проголодавшемуся народу придётся ещё платить контрибуции, то становится жутко, и кажется, что мы и на самом деле летим в пропасть! Надо скорей, скорей сбросить с себя это ненавистное и губительное ярмо, в этом один единственный путь спасения… Сашечка, ещё вот что: я задумала составить маленькие лекции по истории для наших мальчуганов (я им давно обещала)…» — и просит прислать ей ряд книг.
«Мама очень много занималась нашим воспитанием и просвещением. Ей это удавалось как-то незаметно…», — вспомнят потом дети.
Инесса и сама постоянно стремилась учиться. Когда в октябре 1905 года женщинам было разрешено учиться в Московском университете, Арманд сразу подала заявление на юридический факультет, посещала лекции, библиотеку.
После освобождения из тюрьмы Инесса вновь включается в борьбу, ведя революционную пропаганду в Лефортовском и Железнодорожном районах Москвы, в Пушкино под Москвой. «Я много работаю, так что подчас остаюсь совсем без ног…» — пишет в мае 1907 года Владимиру. «Имя тов. Инессы дорого и свято нам, старым работникам большевистского подполья и времен октябрьских боев» — писал большевик В. В. Минин.
«Что поразило нас, молодёжь, при первом посещении её квартиры — это то, что тов. Инесса была матерью пятерых детей. Инесса так много и самоотверженно работала, что казалось невероятным, что у неё могло быть что-то личное», — вспоминала Инессу в 1906 году товарищ по революционной работе Е.Власова.
После нескольких новых арестов Инесса вновь заключена в тюрьму. Приговор — ссылка в дальние уезды Архангельской губернии на два года.
В ссылке
«В Архангельске меня посадили вместо пересыльной тюрьмы, где сравнительно свободно, в тюремный замок в одиночку, притом такой одиночки я ещё не видывала… В этом милом склепе я пробыла две недели, и затем мы отправились в Мезень», — писала Инесса Александру. — «Не знаю, как я проживу два года без детей, мне это подчас кажется невозможным, я всё надеюсь, что удастся перебраться в Архангельск, туда ведь они могли бы приехать».
«Мы живём себе да поживаем по-прежнему — вся та же серенькая жизнь, дни не проходят, а как-то незаметно скользят — как бледные бескровные тени, — снова пишет Инесса. — Довольно много времени уходит на хозяйство, затем уроки, чтение, а затем очень большое знакомство, так что — то мы в гостях, то у нас в гостях — особенно часто бывают у нас, у нас всегда полно…» В ссылку за Инессой последовал Владимир Арманд. Вскоре Инесса настоит на его возвращении в Москву. Жизни Владимира угрожала болезнь, от которой в то время умирали многие – туберкулёз.
В одном из писем к товарищам Инесса высказывала такие мысли:
«Разлад между интересами личными или семейными и интересами общественными является для современного интеллигента самой тяжёлой проблемой, так как сплошь да рядом приходится жертвовать либо тем, либо другим, да и кто из нас не стоит перед этой тяжёлой дилеммой? И, как не вырешишь, одинаково тяжело. У рабочих другое — там гармония, совпадение личных и общественных интересов, потому-то они такие цельные, крепкие, а мы все интеллигенты более-менее в противоречии с самими собой».
«…печально видеть, как товарищи приезжают сюда бодрые, полные энергии и затем увядают, тяжело констатировать тот же процесс в самой себе. ….мы все задыхаемся в окружающей сытой мещанской среде от недостатка жизни…»,
— признавалась Инесса в одном из писем. Она начинает активную работу, организует социал-демократический кружок, собирается издавать листок для местных политических ссыльных…
«…без личного счастья человеку прожить очень трудно»
Инесса бежит из ссылки в Москву осенью 1908 года. Перед эмиграцией, несмотря на опасность ареста, она посещает Первый всероссийский женский съезд, организованный женщинами-кадетками в Петрограде. «Хорошо было бы сорганизовать покрепче и пролетарок, но сделать это много труднее, и, во всяком случае, это до сих пор непочатый край…», — пишет она Владимиру в Швейцарию. Захотелось Арманд разобраться и с вопросом о свободе любви, который длительно обсуждался на съезде: «Может быть, в результате своих дум я что-нибудь напишу по этому поводу…»
Инесса и Владимир не смогут вместе служить революции. Через две недели после приезда Инессы её любимый, её товарищ умирает от туберкулёза. «Для меня его смерть — непоправимая потеря, так как с ним было связано всё моё личное счастье, а без личного счастья человеку прожить очень трудно», -- писала Инесса родным.
«Я помню, когда дядя Володя умер…я завидовала бабушке… которая верит в загробную жизнь и для которой смерть лишь временная разлука…», — признавалась она впоследствии дочери.
После ухода Владимира Инесса с новой силой погружается в революционную работу — и осуществляет свою давнюю мечту: поступает в университет. Это помогает ей и справиться с тяжёлой потерей…
С осени 1909 по осень 1910 года Арманд с детьми проживает в Брюсселе, посещает Новый Брюссельский университет, изучает социальные и экономические науки, одновременно ведёт работу в бюро местной партийной организации в Бельгии. В июле 1910 года она получает диплом об окончании Нового Брюссельского университета, освоив курс за год.
«Скажу про себя — скажу прямо — жизнь и многие жизненные передряги, которые пришлось пережить, мне доказали, что я сильная, и доказали это много раз, и я это знаю. Но, знаешь, что мне часто говорили, да и сейчас до сих пор ещё говорят: «Когда мы с вами познакомились, вы нам казались такой мягкой хрупкой и слабой, а вы, оказывается, железная», — писала она дочери.
В парижской группе большевиков
Осенью 1910 Инесса с детьми, двумя дочерями и младшим сыном, переезжает в Париж, где сразу начинает активно участвовать в работе парижской группы большевиков, вести обширную переписку с другими заграничными группами. Точную характеристику деятельности Инессы вскоре даст царская полиция:
«… Арманд Инесса является весьма крупной популярной и деятельной величиной в интернациональной социалистической среде и считается в русской революционной среде правой рукой Ленина».
Арманд была родственна духовная атмосфера семьи Ульяновых.
«Надежда Константиновна рассказывала, что когда они стали жить вместе с Владимиром Ильичом, у них был уговор: никогда ни о чём друг друга не расспрашивать — без величайшего доверия они не мыслили себе совместной жизни. И ещё об одном договорились они: никогда не скрывать, если их отношение друг к другу изменится. … с самых молодых лет они презрительно относились к буржуазному быту, ненавидели мещанство, сплетни, обывательщину…»,
— вспоминала секретарь Крупской Вера Дридзо.
Огромная работоспособность, страстное отношению к делу сделали Инессу своим человеком для Владимира Ильича и Надежды Константиновны. «Как сейчас вижу её, выходящую от наших Ильичей. Её темперамент мне тогда бросился в глаза. Казалось, жизни в этом человеке неисчерпаемый источник. Это был горящий костёр революции, и красные перья в её шляпе казались как бы языками этого пламени», — вспоминал рабочий-большевик Григорий Котов.
К Инессе Арманд можно было полностью отнести слова Ленина о новом типе революционера — гибкого, способного работать и в затишье, и когда идут настоящие бои.
«Никто никогда не слыхал, чтобы она отказывалась от какой бы то ни было работы, сколько бы буднична, тяжела или опасна ни была та работа. Никто и никогда!»
— говорила об Инесса большевичка Л.Сталь.
Весной 1911 года начался подъём в революционном движении, рабочим требовалась хорошая теоретическая подготовка. Парижская группа большевиков организовала партийную школу в деревне Лонжюмо под Парижем. Инесса снимает дом для школы, читает лекции по истории социалистического движения в Бельгии, руководит практическими занятиями по политэкономии. Здесь она на долгие годы подружится с Серго Орджоникидзе.
А лето после школы Инесса встречает уже в России. Она получила ответственное задание — восстановить в Петербурге подпольную организацию, вести подготовку к выборам в 4 Государственную думу. Уже через два месяца она была арестована и заключена в тюрьму. Выручает Александр Арманд — в марте 1913 года Инесса освобождена под залог и до суда успевает скрыться за границу, в Краков.
Инесса-редактор журнала «Работница»
Крупская вспоминала этот период после возвращения Арманд:
«мы все, вся наша краковская группа, очень сблизились с Инессой. В ней много было какой-то жизнерадостности и горячности. …К Инессе очень привязалась моя мать, к которой Инесса часто заходила поговорить, посидеть с ней…. Уютнее, веселее становилось, когда приходила Инесса».
Вернувшись, Инесса убедила товарищей в необходимости предприятия, которое Ленин признал «архиважным». Арманд, писала Крупская, «горячо настаивала на широкой постановке пропаганды среди работниц, на издании в Питере специального женского журнала для работниц».
Журнал назвали «Работница». В 1913 году Арманд избрали в состав заграничной части редакции. Инесса печаталась в «Работнице» под псевдонимом Елена Блонина (блонь по-польски — луг), взятом на память о прогулках по краковским лугам.
Инесса писала об избирательных правах женщин, о 8-часовом рабочем дне, об отношении работницы к войне. Одна из важных для неё тем – отношение пролетарок к буржуазным женским движениям. «Нет общеженских интересов, — разъясняла Инесса, — не может быть и общеженского представительства и общеженской борьбы. Работница идёт вместе с рабочими против всего класса капиталистов без различия пола. Она борется за уничтожение эксплуатации, за уничтожение власти и силы капиталистов, за социализм. Буржуазная женщина идёт вместе с буржуа-мужчиной против всего рабочего класса…»
В годы Первой мировой войны
Инесса Арманд писала Крупской в Поронино в 1914 году:
«Как ты давно не писала мне, дорогая! Как тебе не стыдно забывать меня и не писать! Пиши поскорей. Получила на днях письмо Инессы (дочь И.Арманд) — посылаю тебе его; мне кажется, оно тебе будет интересно, да и хочется поделиться радостью с тобой. Письмо это такое бодрое, оно как-то освежает. Прекрасный возраст 16 лет — это неоспоримо, и все-таки не хотелось бы вернуться вспять; в жизни — как ни бывает подчас тяжело — много гораздо более интересного и яркого, чем в детстве и в юности».
В годы Первой мировой войны, явившей миру необычайную человеческую жестокость, Инессе было действительно тяжело. Она переживала сильный душевный кризис. Сказывалась оторванность от России — «на чужбине нет корней…становится душно». Сказывалась тонкость её психической организации, часто присущая людям с сильной художественной натурой, несмотря на всё их мужество и отвагу. Были, наконец, действительные причины для постоянной тревоги — сыновья Инессы находились на фронте.
«Мы здесь все с напряженным вниманием и волнением следим за всем, что происходит сейчас в России, напряжённо наблюдаем и следим, как одновременно с тяжёлой теневой стороной назревает обещающее, светлое, которое наполняет сердце надеждой. Тяжело только, что более светлое должно быть куплено такими ужасными мучениями и терзаниями целых народов…»
— писала Инесса в 1915 году из Берна, где она прожила недолго в уединении, дочери Ине.
В ту трудную пору взрослели дочери Инессы. Они задавали матери множество вопросов, просили совета — и находили в Инессе духовную опору. Вот некоторые из этих советов, во множестве рассыпанных по письмам Инессы.
Дочери Инессе, которая жаловалась на свою стеснительность и слабость, Инесса советовала:
«…Ты должна не только уметь молчать, но и уметь говорить, не только уметь сдержаться, но и уметь действовать, не только уметь страдать (а это, к сожалению, подчас в жизни приходится), но и уметь возмущаться и бороться».
Подсказывала она также дочери, как можно научиться критическому мышлению:
«…Сравни моё миросозерцание с миросозерцанием бабушки — так сказать, два крайних, затем возьмись за миросозерцание папы…., тети Рены, как нечто среднее между двумя крайними. Обдумай, как все эти направления реагируют на всевозможные жизненные явления…ведь различные точки зрения сказываются не только в крупных событиях жизни, но сплошь да рядом даже в мелочах — вот и делай свои собственные выводы…»
Напоминала Инесса дочерям и о том, что слова не должны расходиться с делом.
«Дорогая моя девочка… Это очень хорошо, что ты философствуешь и всматриваешься в окружающих… Жизнь людей богатых сейчас нехорошая — праздность, лень, и это делает их ничтожными, жизнь также делает людей фальшивыми. Это связано с тем, что теперь каждый человек борется в отдельности за своё существование…
… Ни в коем случае не будь из тех людей, которые, критикуя окружающее, постоянно брюзжа на окружающих, не проводят своих идей в жизни, и продолжают жить совершенно так же, как все те, которых они ругают».
Инесса, оставаясь для детей авторитетом, умела говорить с детьми на равных:
«…не находишь ли ты, что величие развернувшихся мировых событий не даёт возможности каждому отдельному человеку замкнуться в собственную скорлупу? Эти события похожи на какой-то могучий водоворот, который с неудержимой силой не может не втянуть всех, показывая наяву людям, как тесно их личные интересы связаны с общими интересами».
Возвращение в Россию
3 апреля 1917 Инесса Арманд возвращается в Россию. Большевику Д. С. Сулиашвили, разместившемуся в одном купе с Лениным и Крупской, запомнилось, что нижние полки занимали Арманд и Крупская, а Ленин, погружённый в изучение газет, занимал верхнюю полку.
«Мы столкнулись с ней в переполненном рабочими и солдатами Екатерининском зале Таврического дворца, — вспоминал Каменев Инессу на апрельской конференции в Петрограде. —В этой кипящей толпе, строгая и как будто холодная, она пламенно отстаивала лозунги немедленной социалистической революции. Я попытался несколько охладить её. Но нет — она оказалась заряженной на все сто процентов».
«С этим зарядом, — продолжает Каменев, — она уехала в Москву, там всеми силами готовила Октябрь и увидела его торжество». В историю партии вошло выступление Инессы на Московском губернском съезде Советов крестьянских депутатов. Она добилась перелома в настроении съезда. Эсеров удалось устранить от руководства съездом, крестьяне пошли за Инессой.
Весной 1918-го Инесса — снова организатор школы, теперь уже — школы советско-партийной работы. Она сама читала цикл лекций «Женский вопрос» и «История рабочего движения в Западной Европе, занималась составлением учебного плана, подбором лекторов.
А уже зимой 1918-го Арманд оказывается в «непривычной роли красного хозяйственника». Её назначают председателем Московского губернского совета народного хозяйства. В то время повсюду была разруха: фабрично-заводская промышленность замерла, сократилось производство на фабриках, был огромный недостаток сельскохозяйственных машин. Как будто бы чуждые Инессе вопросы… Но — нет. «Каждая победа на фронте, каждый успех в борьбе с разрухой является шагом вперёд на пути к раскрепощению женщин», — говорила Инесса работницам и крестьянкам. И сама боролась с разрухой.
Коммунист М. А. Икан вспоминал: «…товарищ Инесса очень быстро стала авторитетнейшим работником. …Ей был абсолютно чужд кабинетный стиль руководства, она осталась в памяти как человек чрезвычайно простой в отношениях, быть может, иной раз строгий, но всегда очень сердечный». Запомнилось, как Инесса поднимала дисциплину труда: «Опоздавшие на заседание более чем на 15 минут не явившиеся на заседание подвергаются штрафам в размере 25 р.»
«Удалось …внести в прежний хаос известную ясность, организованность и планомерность», — такую оценку проведённой работе она дала в январе 1919 года.
Инесса оставалась всегда человеком, способным к работе на международном уровне. В марте 1919 года её направляют в командировку во Францию в качестве члена Миссии Всероссийского общества Красного Креста. Перед Арманд, Д. З. Мануильским и Я. Х. Давтяном стояла задача: вызволить задержанных после Первой мировой войны солдат царской армии. Их настраивали против Советской власти, держали в лагерях, тюрьмах.
Вопреки обещаниям правительства Клемансо, данным советской стороне, миссию сразу задержали, фактически посадив под домашний арест. И всё же миссия ухитрилась погрузить тысячу русских солдат на пароход «Дюмон Дюрвиль» — с которой вынуждена была отправиться на родину.
Интересно, что Ленин вовсе не угрожал расстрелять французское посольство в Москве за задержание Арманд (которая была одним из трёх членов миссии). Биограф Инессы Рене Арманд не обнаружила ни одного письма Ленина со словами о расстреле. Другая интересная деталь: в дорогу, пишет Рене Арманд, «Инесса взяла свои обычные строгие коричневые платья. Покупка дамских туалетов, по её словам, бы неразумной тратой народных денег». «обаятельная женщина в простом длинном жакете, с причёской как у Жанны д Арк, всегда приветливая и улыбающаяся», — такой она запомнилась ребёнку одного из русских на пароходе.
Инесса, задолго до революции пренебрегшая материальными благами, не изменила себе и после революции. В 1919 году Арманд с дочерями было предоставлено жильё на Манежной улице, о котором распускались слухи как о «шикарных апартаментах». О жизни Инессы в этой квартире существует интересное свидетельство.
В начале 1920 года Инесса, загруженная работой в женотделе ЦК, заболела тяжёлым бронхитом. Её пришла навестить секретарь Полина Виноградская. Вот как биограф Рене Арманд пересказала эту историю:
«…Звонок не работал. Она долго стучала в дверь и уже собралась уходить, когда ей открыли. На пороге стояла бледная осунувшаяся Инесса, зябко кутавшаяся в тёплый платок и беспрестанно дувшая на замерзшие пальцы. Квартира не отапливалась. Больная надсадно кашляла и почти не могла говорить. Виноградская хотела поставить чайник, но в квартире не было спичек. Она осведомилась, какие лекарства принимает больная. Оказалось, что Инессу Федоровну даже не навещал врач. — Где же ваши дети, почему они не ухаживают за вами? — спросила она начальницу. Инесса с возмущением ответила: — Мои старшие дети на войне. Младшие учатся. Неужели они должны сидеть возле моей юбки! Виноградская бросилась к той самой вертушке (Прим.: телефону для связи с Кремлём) — связи не было. Вот вам и шикарная квартира!»
Заведующая женотделом
С лета 1919, последние полтора года своей жизни, Инесса заведовала женотделом ЦК.
«Помню, как беззаветно она отдавалась делу: для Инессы не существовало мелочей, работы рядовой и ответственной — всё важно, если того требуют интересы партии. Была она олицетворением скромности, всякая рисовка и тщеславие были глубоко чужды чистой, как хрусталь, душе Инессы. По-ленински принципиальная, прямая, порой резкая, но добрая, Инесса пользовалась большой любовью и уважением среди работниц»,
— вспоминала большевичка Е. Д. Стасова.
В протоколе совещания женотдела, проводимого Инессой, биограф Павел Подляшук отметил следующий пункт: на грядущей годовщине Октября «обходиться старыми знаменами, т. к. в газетах уже было опубликовано постановление ВСНХ о малом запасе материи, которая поэтому на празднество не будет выдаваться».
Горячим желанием Инессы всегда было, чтобы каждая женщина смогла участвовать во всех сторонах общественной жизни, служить не домашнему хозяйству, а обществу, и «наравне с мужчиной всесторонне развивать все свои способности». И, «…пока не упразднены старые формы…домашнего быта, воспитания детей, …нельзя создать нового человека», — говорила Инесса.
Главный принцип работы Инессы был таков: учитывать все особенности работниц и крестьянок, чтобы вовлечь их в работу, но никогда не создавать никаких особых женских организаций, оторванных от общепролетарских интересов. Лишь рука об руку мужчина и женщина построят новую жизнь, поднимут страну.
Для работы в деревне, ещё тёмной, отсталой, в которой женщина не видала ничего, кроме своей избы и поля, Инесса придумала делегатские собрания. Делегатки собирались 2-4 раза в месяц. «…главное значение делегатских собраний, — говорила Инесса, — даже не столько беседы и доклады, которые проводятся на них, сколько пропаганда делом…»
Дела было много. Советская власть, несмотря на разруху, на блокаду, на беспрерывные нападения белогвардейцев, заботилась об охране материнства и детства, расширяла область социального обеспечения. Делегатки, работая или ином советском отделе, создавали и контролировали ясли, приюты, детские сады, школы грамотности, столовые, кухни. Наблюдали за правильным распределением в школах обуви, одежды, занимались контролем за точным проведением в жизнь правил охраны женского и детского труда…
Делегатские собрания, отмечала с радостью Инесса, давали большой процент новых членов партии, несмотря на то, что в деревне к коммунистам относились ещё с большим недоверием — доходило и до избиений, убийств.
Инесса активно выступала по женскому вопросу в печати. Брошюра Инессы «Почему я стала защитницей Советской власти», выпущенная Госиздатом в 1919 году, выдержала несколько изданий. Пробовала она и другие формы пропаганды. После смерти Инессы была найдена рукопись пьесы «Деникинцы» — «чёрными и красными чернилами на четвертушках листа, с обеих сторон».
Арманд постоянно публиковала статьи и заметки в «Правде», на специальной «Страничке работницы». Инесса «была душой», по словам Крупской, журнала «Коммунистка», который начал выходить в 1920 г.: «Она организовала этот журнал, поставила его на рельсы, но самой ей мало пришлось поработать в нём».
Нагрузка, которую несла Инесса, сломила её здоровье, истощила психику. К концу Международной женской конференции Инесса, по свидетельству Крупской, «еле держалась на ногах. Даже её энергии не хватило на ту колоссальную работу, которую ей пришлось провести».
В то время Арманд записывает в дневнике:
«Раньше я, бывало, к каждому человеку подходила с тёплым чувством. Теперь я ко всем равнодушна. А главное — почти со всеми скучаю. Горячее чувство осталось только к детям и к В.И. И люди чувствуют эту мертвенность во мне, и они отплачивают той же монетой равнодушия или даже антипатии (а вот раньше меня любили). А сейчас — иссякает и горячее отношение к делу…».
Состояние Инессы было известно близким людям. «Дорогой друг! — пишет ей Владимир Ильич, — Грустно очень было узнать, что Вы переустали и недовольны работой и окружающими (или коллегами по работе). Не могу ли помочь Вам, устроив в санатории?.. Если не нравится в санатории, не поехать ли на юг? к Серго на Кавказ? Серго устроит солнце, отдых, хорошую работу, наверное, устроит… Крепко, крепко жму руку. Ваш Ленин».
«Пусть будет жива о ней память…»
В конце августа 1920 года с младшим сыном, которому необходимо было лечение, Инесса приехала в Кисловодск. Людмила Сталь, которая находилась тогда в Кисловодске, вспоминала:
«Инесса приехала такая устала и разбитая, такая исхудавшая… Её утомляли люди, утомляли разговоры. Она старалась уединиться и по целым вечерам оставалась в своей темной комнате, так как там не было даже лампы».
Однако через три недели после приезда Арманд пишет дочери: «…начинаю уже скучать. …Временами кажется: не остаться ли поработать на Кавказе? Как ты думаешь?».
Здесь, в Кисловодске, Инесса последний раз играла на фортепиано. «Мы очень долго её упрашивали, — вспоминала Полина Виноградская. — Она упорно не соглашалась… Наконец села к роялю и стала играть нам Шопена, Листа и других классиков. Полились дивные звуки, и все мы сидели как зачарованные…. Никто из нас, даже знавших её близко в те годы, не представлял себе, что она такая превосходная пианистка».
Звуки музыки смешивались с доносившимися из гор выстрелами. Белогвардейские отряды были где-то близко, и по ночам часто объявлялись тревоги. Вскоре завязались настоящие бои.
«Целыми днями корпуса санатория сотрясались от артиллерийских залпов, многие отдыхающие бежали. По распоряжению Серго Орджоникидзе, — вспоминал участник событий, — за Инессой прислали транспорт, но она категорически заявила, что не поедет, пока не будут отправлены другие больные. Кончилось тем, что в санаторий прибыл лично член областного комитета ВКП (б) Назаров, который имел приказ об эвакуации Инессы. Он сказал, если товарищ Инесса не поедет добровольно, то он будет вынужден прибегнуть к помощи товарищей красноармейцев, дабы выполнить распоряжение о её перемещении».
Инесса подчинилась приказу.
… В дороге — разговоры. О положении дел на врангелевском фронте… О новой работе Ленина…
Поезд подолгу стоял на станциях. Выходили на вокзалы, забитые людьми, повсюду была антисанитария. На узловой станции Беслан-Нальчик Инесса Арманд заразилась холерой. Эпидемия унесла к тому времени десятки тысяч жизней….
Прощание с Инессой Арманд состоялось в Москве. Современник вспоминал:
«В нескольких шагах от меня был В. И. Ленин. Мне навсегда запомнилось его лицо, суровое и сосредоточенное».
Отдел работниц при МК РКП опубликовал в газетах обращение «К работницам Москвы»:
«Товарищи-работницы, мы призываем вас всех, которым усопшая отдала свою жизнь, почтить память товарища Инессы. Пусть будет жива о ней память среди тех, кто теперь среди голода и разрухи идёт упорным трудом к светлой жизни».
«Из семьи коммунистов ушёл неустанный работник, беззаветной преданный делу, ушёл человек с горячим сердцем, искренний, умный. Мы похороним его под Красной стеной»,
— написала Крупская в «Правде»…
В 1916 году Инесса писала дочери:
«…Теперь жизнь для большинства так ужасна, что, заканчивая свой земной путь, они лишь с горечью могут о ней подумать и не знают, зачем же был жить. Надо это изменить и, наоборот, так создать жизнь, чтобы каждому она казалась прекрасной, чтобы каждый имел в ней право не только получить хлеб насущный, но получить свою долю радости и красоты».
Инесса стала горячим строителем новой жизни. В Новом Завете есть слова: «знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». И думается, что Инессу, как и её сподвижников, горячих борцов за новый мир, Господь не изверг бы из уст своих. В отличие от множества тёплых, равнодушных к судьбе своей страны…
Кстати, все актуальные публикации Клуба КЛИО теперь в WhatsApp и Telegram:
подписывайтесь и будете в курсе.
Поделитесь публикацией!
© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.