Джордж Ф. Кеннан: Проблемы внешней политики США

    

Если мы обратимся к прошлому, к мысли наших праотцов, основателей нашей нации, то мы увидим, что самостоятельное государство мыслилось ими, как средство обеспечить каждому члену его пользование известными правами – на жизнь, свободу,  стремление к счастью – согласно Декларации Независимости; но также, самое главное, - право иметь собственность и распоряжаться ею. У них было ощущение, что эти права являются единственными, какие Творец даровал людям.

(…) Не будем воображать, будто цели государство – в отличие от методов – подлежат оценке в категориях морали. Я не уверен даже в том, что и для личности существуют какие-то непреложные (универсально применимые) нормы морали, помимо тех самоочевидных правил благоразумия, общих для всего человечества, которые вытекают из необходимости сохранения семьи и поддержания порядка в обществе. Процесс управления государством лежит в плане практической жизни, а не в плане этическом. Это прежде всего нудная будничная работа, где человек всегда подчинен кому-то другому. Выполнение этой безрадостной, кропотливой поденщины – занятие не такого рода, чтобы там могли найти применение такие качества, как альтруизм, жертвенность и т.п.  Итак: мораль, как проводник при саморазвитии личности – да! Мораль, как цемент гражданских качеств и, следовательно, залог здоровой демократии – да! Мораль в методах управления, как дело совести и отличительная черта нашего народа – да! Но мораль, как главный критерий при установлении поведения государств, и особенно как критерий для оценки и сравнения поведения разных государств – нет! Здесь нужны иные критерии – более жесткие, более точные, более практичные. 

(…) (О государственной помощи другим странам) Предположим, что общий результат такой помощи будет благотворен для нации, получающей ее, по крайней мере, по нашим сведениям. Но те, кто считают себя потерпевшими от вмешательства, этого нового фактора в их жизнь, не склонны к такому оптимизму; и их горечь легко может обратиться против иностранцев, приславших эту помощь, а не против собственного правительства, об этой помощи просившего. В 1918 году наше правительство сделало ошибку, полагая, что оно может оказать беспристрастную экономическую помощь населению Сибири посредством нашей благожелательной интервенции. Но генералу Грэйвсу пришлось вскоре получить неприятный урок: в условиях Гражданской войны, кипевшей тогда в Сибири, ничто не могло миновать политической оценки, и действия Грэйвса создавали ему как друзей, так и врагов. Надо признать, что даже благодеяния, оказанные чужому народу, представляют собой форму интервенции в чужие внутренние дела и всегда встречают в лучшем случае двойственный прием. 

(…)Географические размеры Советской империи являются серьезной и нездоровой аномалией и настоятельно нуждаются в исправлении; но каждая поспешная, резкая и прямая попытка исправить положение неминуемо навлечет на нас всех – друзей, врагов, включая и американцев – новые несчастья и смуты. 

Самой большой опасностью, какой грозит нам советская политика, все еще является ее попытка вызвать междоусобную рознь и конфликты внутри нашей системы союзов и нашего государства. Но здесь мы в состоянии противопоставить им качества нашего руководства и общий тонус нашей национальной жизни. Если бы эти элементы были на должной высоте, то они могли бы, подобно излучению, воздействовать на остальной мир, и тепло этого излучения явилось бы не только наилучшим средством для подавления советской экспансии, но и наилучшим средством для помощи народам за железным занавесом в деле возвращения им свободы. Вспомним басню Эзопа о состязании между солнцем и северным ветром – кто из них скорее снимет с путника его плащ? В нашем случае путник – это советская власть; плащ – эта та зона неупорядоченной власти и влияния в Восточной Европе и в других местах, которой советская власть пытается прикрыть собственную святыню. И вспомните, что не прямые усилия бушующего и неистового ветра, но мягкое и косвенное влияние солнца заставило упрямого путника, в конце концов, снять свой плащ.