Костромская деревня в первое время войны

(…)Газета хотя и чаще стала попадать в деревню, но разобраться в ней на первых порах было трудно. Интересно, какие комбинации порождали в умах слушателей даже наиболее популярные издания, распространявшиеся через Волостные Правления. Читается листок «Великая Война» издание «Сельского Вестника», в котором сравнивается, между прочим, речь Русского Царя к народу, собравшемуся перед Зимним Дворцом, с речью Вильгельма. «Со спокойствием и достоинством встретила наша Матушка Русь известие об объявлении нам войны, - сказал Русский Государь, - убежден, что с тем же чувством спокойствия Мы доведем войну – какая бы она ни была – до конца». В тот же день в Берлине Вильгельм с балкона своего дворца надменно заявил: «Мы уничтожим врага!» Бойкая старуха, слышавшая чтение листка, через два часа так передает его содержание: «Про войну у нас сегодня-то читали. Так прытко хорошо у наших-то дело идет. Наш-то Государь вышел на балкон, да и ерманской-то тоже. Вот ерманской-то и говорит нашему-то: «Хоть Твоя-то земля и беднее, а все Ты нас побеждаешь. Видно, Тебя Бог больше любит. Придется мне отступить!» Теперь над таким рассказом старухи посмеется, пожалуй, любой мальчуган. Через шесть месяцев деревня стала сознательной участницей переживаемых событий. Газета есть почти в каждой деревне. Крестьянам больше нравятся «Биржевые ведомости» и «Газета – Копейка» (петроградская). У местной интеллигенции можно встретить «Русское Слово» в 3-4 экземплярах, «Современное Слово», в 2-х экз., «День», «Речь», «Утро России», «Поволжский Вестник» и др. Каждый грамотный мужик теперь следит за войной и довольно сносно разбирается в общем ходе военных событий.

Есть твердое убеждение, что война кончится в нашу пользу. Успехи германца объясняются его долгой подготовкой к войне: «припасу много заготовил», как выражаются мужики. Есть и уважение к врагу. За немцем признают ум и находчивость. Солдаты, побывавшие в Восточной Пруссии, писали, что дома живет этот немец как помещик, а бабы и в уездном городе видят, что ходит немец чисто, не как наш брат. Австриец пользуется худшей репутацией, но зато большим сожалением, о турке говорят мало. 

(…)Солдатское письмо – это общественное достояние деревни: не только содержание его всегда бывает известно всей деревне, но и распечатать на почте солдатское письмо имеет право каждый сват, кум и другой дальний родственник. Самый характер писем всегда определяется личностью корреспондента. Вот образчик: автор письма - молодой солдат действительной службы, из довольно зажиточной семьи. Прошлый год зимой он был на побывке, хорошо погулял на свадьбе сестры, оставался только год до конца службы. И вдруг – неожиданно вспыхнувшая война. Пишет почти каждую почту и все в одном и том же чувствительном тоне:

«Вы работайте-ка мои братцы родимые, мою молодую жену не оставляйте, а на меня солдатика не надейтесь. Пойду-ка я, солдатик, под пулю под быструю, под саблю под острую. Убьют ли меня солдатика на чужой на стороне. Некому надо мной солдатиком будет поплакать».

И еще долго, может быть, этот солдатик не увидал ни пули быстрой, ни сабли острой, а слез уже реки пролили сердобольная мать и молодая жена.

А вот другой солдат, тоже с действительной службы, но уже из бедной семьи. Ему не приходится «прошибать» родную семью чувствительными письмами. И без войны плохо жилось ей. Старшие братья уехали в Сибирь; дома остались только старики-родители да жена с ребенком. Он – единственная надежда семьи. И тон его писем совершенно другой: «Зря-то не ревите, а молитесь Богу больше. Бог даст, и домой вернусь. Молотить-то проситесь с Иваном Егоровым. Хотел бы я с тобой, Овдокия (жена) поговорить, да только сама-то ты неграмотная… А милого сына Макарушка береги пуще глазу…»...