Дидо. Заметки и наблюдения (из заметок бывшего школьного учителя)

(…) Старики, приверженцы дедовских преданий, больше всех не терпели школу и учителя, так как видели, что внуки их, побывав в училище, начинали отвыкать от многих заветов седой старины. Но таких «фанатиков» было немного. Большинство же вотяков стали просить меня, чтобы я научил их ребят русскому языку. «Русской делай моего парня. Ты его знаешь (такой-то)», - обращались нередко ко мне отцы учеников. В этих словах «русской делай» так много смысла и выражена такая потребность обрусеть, без чего для вотяка нет спасения (это он инстинктивно, не сознательно чувствует), что я прилагал все усилия, чтобы поскорее русифицировать моих питомцев. Ученики стали лучше понимать русскую речь и правильно выражаться по-русски. Тот мальчик, который раньше жил в «Белом царстве», стал жить в Российской Империи и писать более или менее связные изложения по истории, географии и естествознанию. 

(…) Земская управа того уезда, где я учительствовал, идя навстречу духовным запросам своих учителей, выписала в школы все более или менее серьезные журналы, предварительно осведомившись у каждого учителя, какой журнал он желает получать. (…) Духовная пища, следовательно, у учителей есть. О пище материальной этого, к сожалению, сказать нельзя. Учителю нередко приходится сидеть впроголодь. И нельзя сказать, чтобы ощущался недостаток в продуктах. В деревне, правда, вы не достанете мяса, но вам могут его привезти из села. Но ни в селе, ни в деревне вам ничего путного из этого мяса не сделают. Сварят разве щи, но такие, что нужно долго голодать, чтобы быть в состоянии съесть это кушанье. Недоедание – доля сельского учителя, как и доля среды, где он работает – русского народа. Но как расстраивают эти голодовки наших деревенских представителей просвещения! Я боюсь обобщать, но о тех учителях и учительницах, которых я знаю, смело могу сказать (не будучи специалистом), что все они больные и несомненные неврастеники. 

(…) Очень немногие училища находятся там, где имеются врачебный и фельдшерский пункты, между тем как учителю очень нередко приходится иметь дело с больными. На глаз и на ощупь очень трудно определить степень опасности начинающейся болезни. Когда же у учителя имеется в руках термометр, эта затруднительность облегчается. При тех больших оптовых закупках, какие делаются нашими земствами, расход на термометры (небольшой и сам по себе) будет очень невелик.

У меня был собственный термометр, и я им пользовался. Помню такой случай. Услышал я, что болен один из моих учеников. Я сейчас же бегу к нему, захватив свой градусник. Мальчик лежит без памяти. Ставлю ему под мышку термометр: температура 40. Немедленно пишу записку к фельдшеру. Отец больного не хотел посылать за фельдшером, полагаясь на «Осподню волю». Я постарался убедить его,что Бог велит заботиться о своем и чужом здоровье, и что «Бог-то Бог, да и сам не будь плох». Мужик оказался сговорчивым и послал за фельдшером лошадь. Фельдшер скоро приехал и нашел у больного оспу, против которой постарался принять меры.